ГЕНЕРАЛАМИ МЫ ОТБОЛЕЛИ

          а обратной милитаризации в стране не случилось.

          Алексей Богатуров, докт.политическ.наук, профессор

          (Опубликовано в: Век, 2002, № 17)

    6 июня - день памяти Лебедя. Признание, почести, добрые слова - от бывших хулителей тоже - все посмертно. Боялись генерала. Сильно боялись и оттого старались из тени не выпускать. Он это понимал и на рожон не лез, испытывая к столичной политике чувство между досадой и брезгливостью. Досадно было от беспомощности перед лицом единого фронта бюрократов с бизнесменами, смертельно боявшихся генеральской тяжелой руки и упрямства. Брезгливость - от обиды: ревнивый и хитрый Борис Николаевич "в наглую" обманул Лебедя, уволив его из Кремля вскоре после того, как на выборах смог уговорить генерала отдать "свои" голоса ему, Ельцину. Тогда Лебедь и изрек свое незабываемое:"Меня больше никто не сможет назначать или увольнять. Меня будут только избирать..." Так и вышло. Только все равно горько.

    В нашей политике роль Лебедя оказалась уникальной. Он первым успешно и убедительно воплотил идею военного человека на положении гражданского политика. Походы генералов в политику бывали и раньше, но они выливались в курьезы, из которых генерал Макашев - самый абсурдный. Лебедь не только "отмыл" репутацию "генералов на гражданке", но и возвеличил ее. Во-первых, он стал успешным губернатором, доказав, что хозяйство таким, как он вполне быть по плечу. Во-вторых, за пять лет он ни разу не дал повода заподозрить его в нелегитимном посягательстве на верховную власть - то, что ему с тайным вожделением приписывали и в чем при случае полувслух обвиняли местные и зарубежные писатели-аналитики от теории демократии. 

    В-третьих, он проложил путь в гражданскую политику плеяде умных военноначальников - Громову в Помосковье, Шаманову в Ульяновске, вееру путинских назначенцев в федеральных округах. Наконец, в четвертых, самое деликатное и важное, Лебедь стал главным героем рискованного эксперимента чрезвычайной и всероссийской важности: опыт его взаимодействия с московской политической тусовкой и окружением бывшего президента дал бесценный материал для окончательной выработки, уточнения, корректировки концепции выбора преемника Ельцину - преемника из числа силовиков, но не военных; дисциплинированных, но внутренне свободных; властолюбивых, но способных к самоограничению; упрямых, но с гибким умом; до жесткости твердых, но склонных к саморазвитию и внутреннему росту. По Лебедю ельцинские политехнологи "сверялись". С учетом его и достоинств, и недостатоков, выбирали Путина. И проявись по-другому Лебедь, Путин, тоже, скорее всего, был бы иным - на его роль избрали бы другого.

    Лебедь не отучил нас бояться военных во власти. Но он невероятно облагородил их образ, заставил - нехотя и с оговорками - увидеть в пришедших в гражданскую власть отставных генералах и полковниках серьезных, разносторонних и ответственных людей, по крайней мере теоретически не уступающих гражданским политикам в качествах, необходимых нормальному демократическому политику современного типа. Он первым ввел в наш политический обиход образ "русского Де Голля" - образ, который в силу стечений судьбы довелось в полной мере воплотить, не ему, а действующему Президенту. 

    Но самое главное - путь Лебедя показал, что рост числа силовиков во власти сам по себе не ведет автоматически к милитаризации общественной жизни и государства. Все зависит не от мундира, а от человека. В утверждении превосходства личностного начала, личности, над корпорацией, началом корпоративным итог и значение того этапа, который, надо полагать, заканчивается с уходом его самой яркой и величественной фигуры.