Раздел II. ЛИДЕРСТВО. ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ БИПОЛЯРНОГО ПОРЯДКА В РЕГИОНЕ (1945-1969 гг.)

Глава 3. ОТНОШЕНИЯ СССР И США В УСЛОВИЯХ ПЕРВИЧНОЙ НЕУСТОЧИВОСТИ РЕГИОНАЛЬНОЙ ПОДСИСТЕМЫ (1945-1951 ГГ.)

1. Подходы СССР и США к их взаимоотношениям и вопросам обеспечения стабильности в регионе

Создание буферной зоны в Корее

      Несмотря на наличие в России и на Западе обширной литературы по политике стран Восточной Азии, политико-психологический аспект послевоенного переустройства, как представляется, не вполне прояснен. Советские и западные авторы не уделяли ему внимания в силу сходных по природе, хотя и разных идеологических самоограничений. И те, и другие отказывались признавать, что после 1945 г. Советский Союз и западные державы решали прежде всего геополитическую задачу раздела Японской империи таким образом, чтобы будущее японское государство не смогло стать угрозой их безопасности.

      История международных отношений не знала иного способа ослабления потенциально угрожающих стран, как через их разукрупнение. Так, на переговорах военного времени СССР, США и Великобритания пришли к решению о ликвидации Пруссии как основы германской агрессивности. Применительно к Японии после 1945 г. победители решали сходную задачу: надо было ликвидировать плацдарм японской экспансии на материке. Но изъятие Кореи из-под юрисдикции Токио объективно было не только актом разукрупнения противника, но и элементом усилий по ликвидации колониальной системы. Поэтому, как показывает Б.Камингс, Британия была против предоставления Корее независимости, опасаясь, что это будет стимулировать антиколониальные настроения в других азиатских странах¹.

      В Каирской декларации 1943 г., принятой США, Китаем и Британией, было намечено, что Корея получит независимость «в должное время», что подразумевало ее постепенный переход от состояния фактической японской колонии к независимому существованию. На Ялтинской конференции в феврале 1945 г. с участием СССР было установлено, что советские войска будут принимать капитуляцию японских вооруженных сил в Корее на севере страны, а США - на юге. На Потсдамской конференции в июле 1945 г. было уточнено, что линия разграничения советской и американской зон оккупации пройдет по 38-й параллели - по географической середине полуострова². Это было решение вполне в духе европейской дипломатии XVI-XIX вв., когда при разделе территорий, как отмечал Г.Моргентау, особое внимание уделялось равноценности приобретений каждой из сторон³.

      Сами корейские национальные силы желали немедленного создания независимого государства. Но в этом случае возникали вопрос о внешнеполитической ориентации новой Кореи и опасность спровоцировать соперничество СССР и США за влияние на нее. Поэтому обе державы были осторожны в отношении к корейским националистам левого и правого толка. Советская сторона, конечно, поддерживала коммунистов под руководством Ким Ир Сена, но не безусловно. США, подозрительно относясь к коммунистам, не доверяли и воинственному лидеру корейского правительства в изгнании Ли Сын Ману⁴. По существу, СССР и США были близки друг другу в том, что уклонялись от признания прав той или иной из корейских сил представлять весь корейский народ. Поэтому Московское совещание министров иностранных дел союзных стран в декабре 1945 г. приняло решение учредить над Кореей международную опеку (США, СССР, Британия и Китай)⁵. Его реализация могла привести к превращению Кореи в буферную зону между интересами СССР и США и в перспективе к ее становлению в качестве нейтрального государства типа Австрии.

      Но внутренние факторы - давление национальных фракций в обеих частях страны - не позволили этим планам осуществиться. СССР и США были вынуждены отказаться от идеи опеки как неприемлемой для самих корейцев. После 20 месяцев переговоров в 1946-1947 гг. Москва и Вашингтон не смогли договориться об условиях создания единого правительства Кореи. В октябре 1947 г. удалось условиться только о согласованном выводе советских и американских войск из обеих частей страны начиная с 1948 г.⁶ Но принимая это решение, обе стороны рассчитывали предварительно закрепить у власти в соответствующей части Кореи дружественный им режим. Оно не обязательно должно было противоречить интересам стабильности. Сохранение страны разделенной отвечало устремлениям СССР и США, поскольку общее соотношение имевшихся у них позиций оставалось без изменений и оснований для спора не прибавлялось.

      Структурно-теоретически план разграничения интересов СССР и США был реалистичен. Но практически политическая обстановка для его осуществления была неблагоприятной. План противоречил революционно-объединительным устремлениям взаимно антагонистических «элит» на Севере и Юге. Кроме того, в 1947 г. между Москвой и Вашингтоном наметились серьезные расхождения в Европе в связи с «планом Маршалла», к участию в котором были приглашены страны Восточной Европы, что было не без оснований расценено Москвой как попытка предупредить их ориентацию на СССР. Наконец, весной 1948 г. начался первый «берлинский кризис», который заставил размышлять о возможности столкновения СССР и США в практической плоскости.

      Европейские трения проецировались на дальневосточные дела. Но не стоит упрощать характер их влияния. Вспышки советско-американских противоречий в Европе в 1947 и 1948 гг. указывали на глубину расхождений. Но руководящие слои в СССР и в США не стремились повышать вероятность общего конфликта. Тем сильнее был стимул для каждой стороны, не уступая приобретенного, уменьшить риск схватки из-за второстепенного, в том числе из-за несогласий по корейским делам. Раскол страны создавал проблемы для стабильности в долгосрочном плане. В краткосрочном - он мог служить ограничению конфликтности. Поэтому нарастание напряженности в Европе не только не блокировало, но даже стимулировало шаги СССР и США по закреплению статус-кво в Корее. Он был оформлен созданием двух корейских государств - Республики Корея на юге (июль 1948 г.) и КНДР на севере (сентябрь 1948 г.). Следуя разграничительной логике, Москва и Вашингтон фактически осуществили в Корее развод войск: к концу 1948 г. из Кореи ушли советские части, а к июню 1949 г. - американские.

Попытки добиться взаимного признания интересов США в Японии и СССР в Маньчжурии

      В июле 1945 г., когда И.В.Сталин ознакомился с проектом Общего приказа N 1 Главнокомандующего Союзными Войсками на Дальнем Востоке генерала Дугласа Макартура о принятии капитуляции японских войск, он предложил, чтобы в зону советской оккупации были включены не только северная часть Кореи и Маньчжурия, но также Курильские острова и японский остров Хоккайдо. Но пожелания Москвы были учтены только в отношении Курил. Собственно японская территория целиком вошла в американскую зону. Вашингтон принял на себя ответственность за предупреждение угрозы со стороны Японии в будущем. Но он сделал и заявку на превращение архипелага в зону особых интересов США, подобную той, которую Советский Союз создавал для себя в Восточной Европе.

      В 1945-1947 гг. штаб оккупационных войск под руководством Д.Макартура инициировал демократические реформы в Японии. Была демонтирована репрессивная машина, заложены основы парламентской демократии, ограничена база военного производства. В 1946 г. была принята новая конституция, закрепившая отказ Японии от войны как средства решения международных споров. Это повлекло за собой либерализацию политической жизни. В обществе усилились нейтралистские настроения. Подобно тому, как это случилось в Европе, выросло влияние левых партий. На этой волне весной 1947 г. к власти в стране впервые в японской истории пришло коалиционное правительство во главе с социалистом Тэцу Катаяма.

      Подобные изменения соответствовали стабилизации ситуации на Дальнем Востоке, так как они снижали вероятность восстановления в Японии тоталитарного режима. Политические преобразования в стране отчасти отвечали и интересам СССР, для которого существование сильной и традиционно антироссийской Японии представляло серьезную угрозу. Но Советский Союз опасался превращения Японии в базу американского присутствия и не отказывался от надежд на нейтрализацию Японии и удаление из нее американских войск.

      При таком повороте событий США в силу географической удаленности не могли бы эффективно реагировать на изменения ситуации в АТР, и СССР, благодаря своей близости и военным возможностям, мог превратиться в регионального гегемона. Поэтому американская администрация была заинтересована в закреплении своего присутствия на Дальнем Востоке. Поскольку для США основным средством проецирования мощи в регионе были военно-морские силы, внимание американской стороны было сосредоточено на островной и прибрежной зонах. В этом смысле контроль над Японией, как в первой половине ХХ в. - обладание Филиппинами, давал Соединенным Штатам преимущество, которое компенсировало их геополитическую слабость как страны не-азиатской.

      Понятна нервозность, с которой Вашингтон реагировал на усиление позиций японских социалистов, в чьей программе содержалась идея «невооруженного нейтралитета». Рост левых настроений приписывался влиянию советского коммунизма, хотя успех социалистов был связан с антивоенными настроениями, естественными для побежденной страны. Важно понять и природу этого пацифизма, имея в виду замечание Р.Скалапино , применительно к ситуации конца 40-х годов написавшего: «Повсеместный подъем национализма во множестве форм - наиболее зримая черта Японии в течение третьего и завершающего периода ее оккупации... Нейтрализм или неприсоединение были выражением национализма во внешней политике»⁷.

      Интересной представляется параллель с Европой. Ситуация в Восточной Азии, даже в тех случаях, когда смены ее фаз более или менее соответствуют общей последовательности европейских событий, обладает большой автономностью и развивается в собственном временном измерении. Как говорилось, рост влияния левых сил в Японии - вариант европейской тенденции. Но его пик (весна-лето 1947 г.) пришелся на время, когда во Франции и Италии левые были уже исключены из правительств. В Европе это было сделано в политическом смысле не корректно. Хотя коммунисты были отстранены от власти после того, как на выборах победили консерваторы, на сам исход голосования повлияли обещания США предоставить европейским странам экономическую помощь по «плану Маршалла» в случае формирования в них устойчивых антилевых режимов.

      Так или иначе, стабилизация ситуации в Западной Европе на консервативной основе была достигнута при использовании экономических методов. Не удивительно, что с влиянием левых в Японии Д.Макартур тоже стал бороться, сочетая административные ограничения против коммунистов и левых вообще с оказанием Японии экономической помощи⁸. Одновременно (летом 1947 г.) им был поставлен вопрос о прекращении режима оккупации, заключении мирного договора и передаче в руки японского правительства всей полноты власти. Был подготовлен проект мирного договора, с которым были ознакомлены союзники - СССР, Британия и Китай. Однако возникли неразрешимые противоречия по вопросу о процедуре голосования. США настаивали на принятии решений простым большинством, а СССР и Китай добивались предоставления каждой из великих держав права вето⁹.

      Как отмечает в мемуарах Джордж Кеннан, занимавший пост начальника Управления внешнеполитического планирования, в конце 40-х годов в США стали с тревогой думать о том, что после вывода американских войск слабая Япония может попасть под влияние СССР, если экономическая ситуация в стране будет удручающей. В 1948 г. Дж.Кеннан совершил поездку в Токио, по возвращении из которой выступил за свертывание реформ и разработку мер для сохранения военного присутствия США на Японских островах после прекращения оккупации¹⁰. Речь шла о создании американских баз и о возможности в разумных пределах допустить перевооружение Японии. До завершения этой работы вопрос о мирном договоре предлагалось отложить¹¹.

      Разногласия между СССР и США в японском вопросе к тому времени были очевидны. Еще с первых послевоенных лет оказалось, что все вопросы управления оккупированной Японией решались штабом американских войск независимо от союзников. Дальневосточная комиссия, состоявшая из 11 членов и заседавшая в Вашингтоне, могла давать советы Главнокомандующему, но не имела права ему приказывать. Правда, в Токио находился Союзный Совет для Японии в составе США, СССР, Британии и Китая. Но его решения принимались консенсусом, и именно поэтому работа Совета была хронически парализована, чем пользовался Д.Макартур, действуя полностью самостоятельно.

      Положение в Японии беспокоило И.В.Сталина меньше, чем ситуация в Маньчжурии. США не признавали независимости Маньчжоу-го. Вашингтон поддерживал Чан Кайши, который не был в состоянии контролировать Маньчжурию, но и не признавал ее отпадение от Китая. Хотя это новообразование, по сути дела, оккупированное Японией, числилось независимой государственной единицей (командующий дислоцированными на ее территории японскими вооруженными силами считался послом Токио при дворе императора Пу И), извне оно могло восприниматься японским владением. Советский Союз, согласно советско-японскому Пакту о нейтралитете 1941 г., признал Маньчжурию хотя и не частью Японской империи, но и не частью Китая, а также особые интересы Японии в Маньчжоу-го, что на практике было близко к согласию считать это государство входящим в состав японских владений.

      Поэтому вопрос о будущем Маньчжурии для советской стороны мог быть психологически созвучен вопросу о разделе Японской империи, а не вопросу о территориальном единстве Китая. Для И.В.Сталина было естественным видеть аналогию между восточными и западными землями поверженной Германии, с одной стороны, и островными и материковыми территориями побежденной Японской империи, с другой. Сообразно тому, если США и СССР развели свои интересы в Германии, поделив ее на две части, то отчего было бы не попробовать разграничить сферы влияния на «пост-японском» пространстве, «уступив» Соединенным Штатам острова и оставив за собой часть бывших японских материковых владений. Формально у И.В.Сталина были основания рассчитывать на понимание американской стороной особых интересов СССР в Маньчжурии, поскольку на Ялтинской конференции Ф.Д.Рузвельт в принципе признал право Москвы на сферы безопасности.

      Предположение о стремлении И.В.Сталина считать право на преобладание в Маньчжурии аналогом присвоенного Соединенными Штатами права единолично распоряжаться в Японии косвенно подтверждается приводимыми американскими исследователями материалами записей его бесед с послом США в Москве Авереллом Гарриманом 24 и 25 октября 1945 г. В ходе этих встреч И.В.Сталин упоминал «изоляционизм» США, под которым подразумевалось стремление Д.Макартура уклониться от обсуждений рекомендаций советских представителей в Дальневосточной комиссии. Согласно версии А.Гарримана, И.В.Сталин намекал на готовность считать законной установленную Д.Макартуром в Японии практику односторонних действий при условии, что Соединенные Штаты примут как должное аналогичное поведение советских представителей в странах Восточной Европы и Маньчжурии¹².

      Свободный доступ в Маньчжурию представлял собой огромную важность для советского руководства. Еще в 40-е годы американские эксперты дали этому свое объяснение. Командующий ВМС США в западной части Тихого океана адмирал Дж.Кук (Cooke) в меморандуме Объединенному комитету начальников штабов США в мае 1947 г. писал: «Если присутствие СССР в Приморье не будет подкреплено промышленной и сельскохозяйственной поддержкой Маньчжурии и стратегической опорой на незамерзающие порты Порт-Артура, Дайрена и Северной Кореи, а будет вынуждено по-прежнему зависеть от линии снабжения по Транссибирской магистрали, то позиции в Приморье будут оставаться источником слабости и уязвимости России, в особенности, до тех пор, пока американская военная мощь, военно-морские, военно-воздушные и сухопутные силы в западной части Тихого океана будут сохраняться на достаточном уровне»¹³.

      Маньчжурия была опорной базой японской угрозы, без обладания которой Япония не могла бы рассчитывать на ведение полномасштабной войны на материке. Не удивительно, что Советский Союз уделял первоочередное внимание закреплению своих позиций в этом районе, сосредоточив внимание на заключении договора об отношениях с Китаем. В июле 1945 г. в Москве проходили советско-китайские переговоры о его подготовке. Соединенным Штатам было важно, чтобы Советский Союз подключился к боевым действиям против Японии на материке. Кроме того, США добивались согласия на вступление Китая в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена. Сам Чан Кайши стремился заручиться признанием со стороны СССР территориальной целостности Китая, то есть его прав на Маньчжурию и на Синьцзян, где власть китайского центрального правительства была почти номинальной, а значительная часть территории этого района, населенного тюркскими народами, была с октября 1944 г. охвачена восстанием, руководители которого не скрывали намерения создать независимую от Китая Восточно-Туркестанскую республику. Имелись сведения, что СССР негласно оказывал поддержку синьцзянским мусульманам¹⁴.

      Советский Союз не соглашался начать войну против Японии до того, как договор с Китаем определит гарантии его интересов в Маньчжурии. 10 августа 1945 г. советско-китайский договор был заключен. СССР установил дипломатические отношения с правительством Чан Кайши и признал принадлежность Синьцзяна и Маньчжурии Китаю. В результате обмена нотами, который был совершен после подписания договора, китайская сторона обязалась признать независимость Внешней Монголии (которая по советско-китайскому договору 1925 г. формально считалась частью Китая) в случае, если на референдуме монгольское население выскажется за независимость. Советский Союз не только восстановил свои права на эксплуатацию КВЖД, которую в 30-е годы он «продал» Японии, но и обрел контроль над Южно-Маньчжурской железной дорогой, получив тем самым в свои руки сухопутную трассу от собственной территории до стратегически важных портов на Восточно-Китайском море. Обе дороги были объединены в одну, которая стала называться Китайско-Чанчуньской и была передана под управление советско-китайской компании. СССР получил права долгосрочной аренды баз в Порт-Артуре и Дайрене.

      В советско-китайском договоре 1945 г. вопрос о ситуации в Китае и об отношениях СССР с китайскими коммунистами, которые контролировали обширные территории страны и не подчинялись Чан Кайши, был обойден. Но по логике договора СССР не должен был препятствовать стремлению правительства Чан Кайши установить контроль над Маньчжурией после ее освобождения от власти Японии. Однако Чан Кайши не располагал возможностями распространить свою власть на Маньчжурию ввиду нехватки личного состава его армий и возможностей для их быстрой переброски на север. Зато китайские коммунисты базировались в районах, приближенных к Маньчжурии и могли легко установить в ней свою власть после изгнания японской администрации, если бы это им позволило советское командование.

      Присутствие коммунистов в Маньчжурии было средством давления И.В.Сталина на Чан Кайши. СССР угрожал вывести войска из Маньчжурии, что означало бы установление там власти коммунистов. Советская сторона добивалась гарантий своего экономического преобладания в северо-восточных провинциях. В ноябре 1945 и январе 1946 г. правительству Чан Кайши были сделаны предложения об установлении системы смешанного советско-китайского владения предприятиями ведущих промышленных производств Маньчжурии¹⁵.

      «Мирное наступление» И.В.Сталина на Чан Кайши встревожило США. Соединенные Штаты в тот период еще не стремились к преобладанию на материке, но они выступали за принцип «открытых дверей» во всем Китае, включая Маньчжурию. Советский Союз опасался, что не сможет конкурировать с западными странами, и возражал против «открытия» Маньчжурии. Вслух эти опасения не высказывались, а нежелание допустить западные державы в Маньчжурию прикрывалось идеологической пропагандой, которая создавала у Запада представление о стремлении СССР экспортировать коммунизм в Азию, тогда как на самом деле речь, скорее всего, шла об обычном соперничестве¹⁶. Поскольку американская сторона считала, что принятие советских предложений будет означать превращение Маньчжурии в зону безраздельного влияния СССР, в феврале 1946 г. США направили официальные протесты правительствам СССР и Китая в связи с советско-китайскими переговорами об «исключении экономических интересов других держав в Маньчжурии».

      В марте 1946 г. Чан Кайши отклонил советские предложения. Высказывалось мнение о том, что давление Москвы «делало Чан Кайши все менее сговорчивым и более уверенным в необходимости опереться на американскую помощь»¹⁷. Однако, возможно, к этому времени китайское правительство просто уже считало себя достаточно подготовленным к вооруженному противостоянию с коммунистами в случае ухода СССР из Маньчжурии. Советский Союз после отказа Чан Кайши приступил к выводу войск, место которых стали занимать отряды китайских коммунистов. Подписанное 10 января 1946 г. соглашение о прекращении огня между Чан Кайши и КПК было нарушено. Между правительственными войсками и коммунистами возобновились столкновения. Хотя силы Чан Кайши в течении весны 1946 г. установили контроль над главными городами и железными дорогами Маньчжурии, их опорные пункты были фактически блокированы коммунистами, преобладавшими в сельских районах.

Дистанцирование СССР и США от пост-колониальных конфликтов в Юго-Восточной Азии

      В 40-х годах отношение СССР и США к национальному освобождению колониальных стран было сходным хотя бы в том, что касалось негативной позиции в вопросе о сохранении Французской, Британской и Нидерландской колониальных империй. Параллелизм советского и американского подходов не остался незамеченным исследователями. «Казалось, что к политике Британии Соединенные Штаты относятся даже более подозрительно, чем к политике России», - отмечалось в изданной под эгидой министерства иностранных дел Великобритании «Истории британской внешней политики»¹⁸.

      Сдержанность до начала 50-х годов была характерна для СССР и США в подходе к конфликту во Французском Индокитае. По решениям Потсдамской конференции капитуляцию японских сил к югу от 16 параллели в Индокитае принимали британские войска, к северу - китайские. Британия выступала за сохранение колониального статуса Индокитая, Китай негативно относился к французскому присутствию у своих границ, а США и СССР лавировали, стремясь обеспечить cебе поддержку Британии и Франции в европейских вопросах.

      Москву и Вашингтон устраивала позиция Чан Кайши, который стремился сплотить на антииностранной основе всех вьетнамских националистов. Поддерживая некоммунистические силы, китайское руководство было, однако, терпимо и к местным коммунистам во главе с Хо Ши Мином, который, провозгласив в сентябре 1945 г. на территории Тонкина (Северный Вьетнам) Демократическую Республику Вьетнам, удерживал в ней власть в течении всего времени пребывания во Вьетнаме китайских войск. Вьетнамские коммунисты смогли временно распространить свой контроль на юг, заняв Сайгон до прибытия туда британских оккупационных войск. Однако задачей Британии была передача власти французским властям, и отряды коммунистов были оттеснены обратно на север¹⁹.

      Хо Ши Мин не доверял Китаю и стремился добиться международного признания, что было невозможно без компромисса с Францией. В марте 1946 г. после ухода китайских войск из Вьетнама между вьетнамскими коммунистами и французским правительством было достигнуто соглашение. Париж признал Хо Ши Мина главой ДРВ на территории Тонкина и Аннама (Северного и Центрального Вьетнама) при условии вхождения ДРВ в Индокитайскую Федерацию, которая включалась во Французский Союз - французский аналог Британского Содружества. Хо Ши Мин был не удовлетворен таким урегулированием. Он настаивал на включении в состав ДРВ также и южной части Вьетнама, Кохинхины. Но французские власти не хотели терять прямой контроль над самым богатым районом страны. Отказ удовлетворить требования Ханоя спровоцировал затяжной вооруженный конфликт Франции с ДРВ, который начался в декабре 1946 г.

      При этом ДРВ пыталась заручиться поддержкой США, прося в обращениях к президенту Г.Трумэну содействовать Вьетнаму в приобретении международного статуса, подобного тому, что был предоставлен в 1946 г. Филиппинам. Но в Вашингтоне не хотели ни отчуждения с Францией, ни усиления коммунистов во Вьетнаме. Как отмечает австралийский исследователь Р.Томпсон, США оставались нейтральными в Индокитайском конфликте, по крайней мере, до 1949 г.²⁰ От активной поддержки Хо Ши Мина уклонялась и Москва. Советскому Союзу было не выгодно создавать трудности для французского правительства, которым в первые послевоенные годы руководили социалисты²¹. СССР был слишком заинтересован в сотрудничестве с Парижем в предотвращении ремилитаризации Германии, чтобы осложнять отношения с ним из-за Вьетнама, который тогда не представлял для СССР особого интереса.

      Параллелизм курсов заметен и в отношении СССР и США к ситуации в Индонезии. Независимость этой голландской колонии была провозглашена лидером индонезийских националистов Ахмедом Сукарно в августе 1945 г. после известия о капитуляции Японии. Хотя прибывшие в Индонезию британские и австралийские войска взяли под контроль главные острова архипелага, они не вступали в борьбу с самопровозглашенным режимом и к апрелю 1946 г. покинули индонезийскую территорию, передав власть голландской администрации. В ноябре 1946 г. А.Сукарно и голландские власти договорились о создании двух федеративных частей Индонезии - одной под властью националистов, другой - под управлением колониальной администрации, с тем чтобы к 1949 г. обе части образовали единое федеративное государство Соединенные Штаты Индонезии под верховенством нидерландской короны²².

      Но 20 июля 1947 г. в Индонезию прибыл стотысячный голландский контингент для проведения «полицейской акции» с целью установить контроль над частями страны, находившимися под властью А.Сукарно. Международное сообщество высказалось за мирное решение спора. США и СССР также выступили за переговоры. В январе 1948 г. на борту американского военного корабля «Ренвиль» представители Индонезии и Голландии подписали соглашение о прекращении огня. Но в сентябре того же года в стране произошла новая вспышка нестабильности, вызванная выступлением против А.Сукарно местных коммунистов. Правительство националистов подавило это восстание²³. Голландия попыталась воспользоваться случаем для проведения в декабре 1948 г. второй «полицейской акции». Однако США выступили против Голландии еще более энергично, убедившись в антикоммунистической настроенности А.Сукарно: Вашингтон пригрозил прекратить помощь Голландии по «плану Маршалла». В августе-ноябре 1949 г. после переговоров «круглого стола» в Гааге было выработано соглашение о создании фактически независимой Индонезии под властью А.Сукарно и номинальным главенством королевы Нидерландов.

      Как явствует из документов Совета национальной безопасности США, на рубеже 50-х годов американская администрация испытывала потребность в партнерстве с какой-либо из крупных освободившихся стран и рассматривала кандидатуру Индонезии как одну из наиболее привлекательных. В США полагали, что, освободившись от власти Голландии, эта страна «хочет последовательно и искренно проводить политику 'независимости' между советским блоком и свободным миром» и считали возможным ее в этом поддерживать²⁴.

      Не было повода для конфронтации СССР и США и в Малайе. В этой стране восстановление британского правления было встречено лояльно. В 1947 г. малайцы составляли меньшинство в своей стране (43,5%) при 44,7% китайцев и 10,3% индийцев. Малайская аристократия, получившая английское образования, составляла высший слой местного общества, а индийцы и китайцы - его низы. Малайская элита была в целом привержена британской короне, а среди китайского населения были сильны левые настроения, отражавшие недовольство угнетенным положением этой группы - хотя 31% малайских китайцев были уже местными уроженцами, они были ограничены в гражданских правах²⁵.

      Не удивительно, что компартия Малайи была по этническому составу китайской, являясь одной из сил антияпонского сопротивления. За четыре недели - с момента капитуляции Японии до прибытия британских войск - власть в стране принадлежала прокоммунистической Малайской народной антияпонской армии. За данный период бойцы этой армии уничтожили значительное число тех, кто сотрудничал с японским режимом, - в основном представителей малайской элиты. В ответ начались нападения на китайские поселения. В течении 1946 г. в стране происходили межэтнические столкновения, которые по форме представали как борьба между коммунистами и экономически обеспеченными группами. Стремясь снизить остроту ситуации, Британия инициировала в Малайе реформы, чтобы ускорить предоставление гражданских прав китайской части населения. Но компартия продолжала борьбу под лозунгом расового освобождения²⁶.

      Левое движение на Филиппинах тоже не могло повлиять на советско-американские отношения хотя бы в силу изолированного положения о. Лусон, где оно развивалось. В годы войны в этом районе возник очаг антияпонского сопротивления, ядром которого стала Народная антияпонская армия (Хукбалахап). После изгнания японских войск ее отряды не сложили оружия и с 1946 г., когда Филиппины получили независимость, обернули его против местных помещиков-коллаборационистов и филиппинской администрации. Питательной средой восстания были безземельные крестьяне, недовольство которых наложилось на антияпонские настроения. В отличие от Китая и Вьетнама, коммунистические и левые элементы на Филиппинах не ставили радикальной задачи национальной революции, их установки носили гораздо более частный и «прикладной» характер²⁷.

      Восстание продолжалось до начала 50-х годов, после чего сошло на нет в результате военного давления и социальных реформ. В литературе существуют противоположные точки зрения на это движение. Некоторые исследователи (Дж.Гарвер) придерживаются мнения о том, что оно было коммунистическим, так как его вожди были знакомы с марксистской литературой. Другие (Р.Томпсон) считают движение Хукбалахап вариантом нацинально-революционного протеста, спровоцированного длительным зависимым состоянием страны от иностранных держав (США и Японии)²⁸. Во всяком случае, движения в Малайе, Индокитае и на Филиппинах в основном воспринимались как прокоммунистические, что вносило недоверие в отношения между великими державами.

      Тем не менее, представляется верным мнение А.Ириэ, который подчеркивает, что в целом в первые послевоенные годы в Восточной Азии «и США, и СССР делали ставку на статус-кво»²⁹, и добавляет: «По крайней мере, до 1949 г. во всех случаях можно заключить, что Ялтинское соглашение обеспечивало в азиатско-тихоокеанском регионе всеобщую системную стабильность, что резко контрастировало с положением в Европе и на Ближнем Востоке, где границы, едва лишь они были очерчены в Ялте, стали игнорироваться»³⁰.

<<назад | далее>>

1. Подходы СССР и США к их взаимоотношениям и вопросам обеспечения стабильности в регионе
2. Отношение сверхдержав к вооруженной конкуренции местных сил за национальную идею