Глава 4. СТРУКТУРНОЕ ОФОРМЛЕНИЕ ДВУБЛОКОВОЙ СИСТЕМЫ (1950 – 1955)

Нормализация отношений Советского Союза с ФРГ.

Корейская война ускорила поляризацию международных отношений и способствовала углублению раскола Европы и периферийных зон мира по биполярному принципу. В блокировании Китая, Советского Союза и Северной Кореи во время корейской войны западные политики увидели признак формирования геополитической коалиции коммунистических стран, географические пределы которой простирались от центра Европы до крайних материковых оконечностей Азии. Если бы советско-китайский союз в самом деле оказался тем мощным монолитом, которым он казался, то Запад мог столкнуться с военно-силовым вызовом невиданного масштаба.

Со временем выяснилось, что союз Москвы и Пекина был построен на хрупком основании. Но до проявлений советско-китайских противоречий должно было пройти много времени, и Запад продолжал строить свою политику в расчете на противостояние Советскому Союзу и Китаю как объединенной враждебной силе. Отсюда следовала активизация усилий США, во-первых, по укреплению уже созданного блока антикоммунистических стран в Западной Европе, превращению его в прочный союз, во-вторых, по созданию «очаговых» коалиций прозападных государств в тех регионах планеты, которые, как полагали в Вашингтоне, вероятнее всего могут стать объектом экспансии советского, китайского коммунизма или их вместе – к таким районам и относилась Восточная Азия. Хотя мировая периферия занимала все большее место в глобальной политике, первоочередной задачей американской дипломатии оставалось закрепление доминирования в Европе.

Международно-политическая ситуация в Западной
      Европе в годы корейской войны

К началу нового десятилетия экономическое положение в Европе улучшилось. ВНП в странах Западной Европы в 1947-1948 гг. увеличивался на 12% в год, а затем до конца 50-х годов рос в среднем на уровне 5%. В Германии он превышал средние показатели и колебался в пределах 7-7,5%.

Британские лейбористы выполнили свои обещания увеличить расходы на социальные программы. Но консерваторы обвиняли их в популизме, пренебрежении экономической эффективностью и невнимании к бизнесу. В конце 1951 г. на выборах лейбористы потерпели поражение, и правительство было сформировано консервативной партией. Его снова возглавил У.Черчилль. Тем не менее, социально-экономический курс консерваторов сохранил преемственность по отношению к политике лейбористов. Консерваторы не рискнули пойти на свертывание социальных программ и не стали пытаться вернуть Британию к временам господства рыночной стихии. Во внешней политике Лондон ориентировался на поддержание «особых отношений» с Вашингтоном и холодно относился к попыткам Фран-{♦}ции найти способ застраховаться от возобновления германской угрозы при помощи включения ФРГ в наднациональные институты европейской интеграции.

Положение Франции оставалось сложным. Она неудачно вела войну против коммунистов во Вьетнаме, тратя на нее около 1 млрд долл. ежегодно и теряя каждый год до 30 тыс. жизней солдат. Бремя войны подрывало государственный бюджет и устои французской экономики и вызывало разногласия внутри общества. На этом фоне дебаты по вопросам безопасности проходили в Париже болезненно. Франция с трудом вырабатывала новую политику в отношении германской проблемы. Между тем, становились заметнее признаки экономического оживления в Германии, экономика которой развивалась успешнее экономик других европейских стран. Французское руководство понимало невозможность до бесконечности откладывать вопрос о прекращении оккупационного статуса ФРГ и в то же время отказывалось согласиться с полным восстановлением суверенитета Западной Германии прежде, чем будут созданы надежные международные правовые и политические гарантии против ее возвращения на путь реванша.

Важно учитывать особенности восприятия германской проблемы во Франции и на Западе в целом. В Париже, Лондоне и Вашингтоне обсуждали несколько негативных сценариев развития германской ситуации. Согласно первому ФРГ могла после освобождения от режима оккупации восстановить военную мощь и затем пойти на риск силой объединить страну через присоединение восточногерманских земель, вошедших в ГДР. В этом случае ее действия должны были спровоцировать большой конфликт с участием СССР. Если бы ей удалось одержать в нем победу (что было, впрочем, маловероятно), единая Германия снова стала бы угрожать жизненным интересам Франции, а если бы она потерпела поражение, это могло привести к разрастанию позиционных преимуществ СССР в Европе.

При втором сценарии, как полагали в западных столицах, ФРГ, избавившись от присутствия войск трех западных держав, могла вступить в союзнический блок с Советским Союзом, подобно тому, как довоенная Германия вступала в партнерские отношения с СССР в 1922 г. и 1939 г. (Рапалльский и Московский договоры). В этом случае угроза безопасности западных стран тоже бы возросла.

Третьим сценарием считалось объединение Германии при одновременной ее нейтрализации на основе немецкой национально-патриотической идеи и политического дистанцирования единой Германии как от СССР, так и от западных держав. Этот вариант казался большинству западных политиков непригодным, так как он, по их мысли, создавал слишком высокую вероятность попадания Германии в орбиту советского влияния по той причине, что в начале 50-х годов в ФРГ росло влияние «умеренно-левых», то есть социал-демократов, лидер которых, Курт Шумахер, имел успех среди избирателей, выступая под патриотическими, антииностранными, антизападными {♦} лозунгами. В консервативных кругах считали, что, победив на выборах, социал-демократы могут привести Западную Германию к союзу с СССР. Вместе с тем, сценарий нейтрализации Германии не считался на Западе полностью безнадежным. Он мог бы быть принят, если бы удалось выработать приемлемые для Запада и СССР конкретные условия, препятствующие ее «коммунизации» по образцу той, которая проходила в государствах Восточной Европы.

В самой Германии ключевой фигурой для западных союзников оставался канцлер К.Аденауэр, представлявший христианских демократов. Он считался носителем не «немецко-прусского», а «рейнско-германского», европеистского сознания, близкого мышлению многих французских политиков, которые продумывали пути к заключению «исторического франко-германского союза» на панъевропейской основе и чувстве сопринадлежности к Европе. Стремясь перехватить патриотическую идею у левых, канцлер действовал с оглядкой на западногерманских крайне правых, поддерживая некоторые их лозунги, касавшиеся отказа признавать границы по Одеру и Нейсе. Он негативно относился к социал-демократическим требованиям объединить Германию на основе нейтрализации и невхождения в блоки.

К.Аденауэр был сторонником «европеизации» Германии и ослабления негативного, по его мнению, влияния «прусского духа» на западногерманское общество, рост которого в ФРГ он связывал с прибытием в западные области страны миллионов переселенцев из восточных (прусских, бранденбургских) земель довоенной Германии. Политическое усиление выходцев с востока могло вернуть ФРГ на путь шовинизма и тоталитаризма, противником которых был канцлер. Официально солидаризируясь с лозунгами восстановления исторических границ Германии, К.Аденауэр на практике выступал сторонником статус-кво в германском вопросе, не отказываясь от объединения в принципе, но откладывая его до момента, когда ведомая им часть германской нации выработает стойкий иммунитет против «прусского духа».

Германский канцлер не был пассивным проводником политики западных держав, он предпочитал наступательную тактику. Добиваясь восстановления суверенитета ФРГ, он требовал прекратить изъятия оборудования с германских промышленных предприятий, расширения полномочий ФРГ в международных контрольных органах для Рура, возвращения Западной Германии права иметь собственные вооруженные сила, принятия страны в МБРР, ГАТТ, Совет Европы и т.д. Деятельность компартии в ФРГ была официально запрещена. В стране существовал довольно жесткий режим «канцлерской демократии» или «демократуры» К.Аденауэра, который, тем не менее, пользовался поддержкой избирателей, сохранивших негативные воспоминания и недоверие к слабой германской демократии 20-х годов. Полагая, что К.Аденауэр является единственным приемлемым для них германским лидером, западные державы считались с его требованиями и учитывали электоральные интересы его партии.  {♦} 

Проблема «возвращения» Германии в Европу

В США к германской проблеме относились как никогда серьезно, потому что после корейской войны американские эксперты пришли к заключению о том, что и западноевропейская (Западный союз) и евроатлантическая (НАТО) структуры безопасности слабы для отражения гипотетического удара со стороны СССР ввиду имеющихся у него мощных плацдармов в Восточной Европе. Оба западных блока угрожающе выглядели только на бумаге: у них не было развернутой инфраструктуры, и, главное, им «недоставало солдат», так как американский и британский контингенты на материке были малочисленными, а Франция и Италия, не говоря о странах Бенилюкса, были не в состоянии выставить армию, способную по численности уравновесить советское военное присутствие на востоке Европы. Живую силу западным блокам могла поставить только ФРГ. Включить Западную Германию в орбиту американской политики, не подвергая риску систему американских союзов в Европе, можно было путем параллельных шагов по укреплению механизмов сотрудничества США с Британией и Францией, равно как и двух последних между собой и с Западной Германией. Но между Парижем и Лондоном существовали расхождения в оценке перспектив европейского развития.

Основой французской политики в германском вопросе в начале 50-х годов стала идея интеграции западноевропейских государств, включая Францию и ФРГ, на панъевропейской основе. При этом интеграция подразумевала не просто сотрудничество полностью независимых европейских государств, а формирование ими по взаимному согласию сети наднациональных, надгосударственных органов, которым каждая страна-участница интеграционного объединения отдала бы часть своих полномочий, тем самым добровольно ограничивая свободу своих действий в той или иной сфере деятельности. Интеграция Франции и Германии, о которой размышляли в Париже, соответственно, подразумевала, что свобода действий каждой из стран будет отчасти подчинена согласованной политике, которую обе страны будут вырабатывать совместными усилиями. Франция хотела интеграции с Германией, с тем чтобы «придушить» исходящую от той потенциальную угрозу в «объятиях» панъевропейской интеграции на наднациональной основе. Французское правительство было готово даже передать наднациональным интеграционным общеевропейским органам частичку собственного суверенитета, лишь бы добиться ограничения свободы действий Западной Германии рамками общеевропейских институтов.

В Лондоне французскую позицию понимали, но не считали ее соответствующей задачам британской политики. В Британии не было характерных для Франции хронических страхов перед германским реваншем. Британское правительство не видело необходимости ограничивать свой суверенитет посредством делегирования хотя бы малой его части европейским интеграционным институтам. Лондон, особенно после возвращения к власти У. Черчилля, ориентировался на сохране-{♦}ние максимальной свободы рук в европейской политике и укрепление двустороннего британско-американского союза, в прочности которого британские руководители видели залог национальной безопасности.

Роль играл и ядерный фактор. В 1952 г. Британия стала третьей ядерной державой – тогда как у Франции своего атомного оружия не было. Это выводило Британию на особое место в европейской политике. Французские предложения о военно-политической интеграции на наднациональной основе воспринимались в Лондоне как неуместная попытка Парижа посягнуть на уникальность британского ядерно-европейского статуса. Британия не видела себя в одном ряду с неядерными государствами.

У.Черчилль признавал обоснованность французских страхов в отношении ФРГ, но не считал это достаточным основанием для пересмотра британских приоритетов. Политика национальной безопасности строилась при нем по принципу трех частично перекрывающих друг друга окружностей: первая – составляли отношения Британии с США, вторая – связи с государствами Содружества, и только третья – отношения с материковой Европой. Для Франции континентальная интеграция была главным инструментом нейтрализации реванша Германии и в этом смысле – основополагающим приоритетом национальной безопасности. Для Британии – не только интеграция, но весь комплекс отношений с материковой Европой в начале представлял лишь одно из ключевых направлений политики. В Париже мыслили категориями материковой Европы. В Лондоне пытался оперировать понятиями глобальных интересов. Интеграционные планы Франции казались британцам мелкими и второстепенными, а участие в них – неуместным и в несовместимым с представлениями У.Черчилля о Британии как о перворазрядной мировой державе.

В США не были склонны переоценивать британский внешнеполитический потенциал. Но там сомневались и в возможности построить западноевропейский порядок без участия Британии. Американских политиков настораживал скептицизм Лондона в отношении объединительных планов Парижа, логику которых в Вашингтоне признавали и во многом разделяли. Идея сделать Германию «управляемой силой» западноевропейской политики считалась в США разумной, хотя американская сторона, видя слабость Франции, справедливо опасалась, что та в одиночку будет не в состоянии уравновешивать германскую мощь даже внутри европейских интеграционных институтов. Вот почему, не ставя под сомнения объединительные проекты Парижа, американская дипломатия одновременно старалась убедить Лондон подключиться к ним в той или иной форме. Вашингтону было важно не допустить раскола между Британией и Францией.

Ужесточение подходов США к международной политике

Между тем, внутри США обстановка для администрации демократов складывалась неблагоприятно. С февраля 1950 г. политика демократов стала подвергаться в конгрессе и средствах массовой {♦} информации пристрастной критике со стороны сенатора-республиканца Джозефа Маккарти, который обвинил президента Г.Трумэна и госсекретаря Д.Ачесона, во-первых, в «потере Китая», где в октябре 1949 г. утвердилась власть китайской компартии, а во-вторых, в «попустительстве коммунистам» в целом. Как утверждал сенатор, левые проникли в госдеп и другие правительственные ведомства, включая министерство обороны, и «подчинили» их. В стране стала подниматься антикоммунистическая и антилиберальная истерия. Объективно она была направлена против демократической партии и строилась с расчетом на предстоящие в 1952 г. президентские выборы, на которых республиканцы намеревались нанести поражение демократам, побеждавшим на выборах в предшествовавшие почти два десятка лет.

Кампания «охоты за ведьмами», как ее называли в либеральной прессе, была существенно подогрета скандалом в 1951 г. вокруг дела супругов Джулиуса и Этель Розенбергов, которые были уличены в сотрудничестве с советской разведкой по делу о передаче СССР секретной технологии, связанной с проектом разработки атомного оружия в США – «Манхэттенским проектом». После продолжительного расследования и судебного процесса Розенберги были признаны виновными и казнены в 1953 г. Поскольку Розенберги были евреи, кампания их травли косвенно носила антисемитский оттенок.

В такой обстановке демократы должны были регулярно демонстрировать общественному мнению США доказательства твердости своей политики в отношении коммунизма. Кроме того, руководители США были на самом деле серьезно встревожены тем обстоятельством, что не смогли одержать в Корее убедительную военную победу. Вызывало тревогу и отсутствие единство взглядов на военное противостояние с коммунизмом в рядах НАТО: европейские союзники боялись войны с СССР из-за США. В таких условиях американское руководство признало необходимым форсировать шаги по консолидации западных союзов и начать программу мероприятий для повышения боеспособности вооруженных сил самих США.

Прежде всего следовало ускорить решение вопросов об отмене оккупационного статуса ФРГ и включении ее в западные оборонные структуры. Одновременно предполагалось убедить западноевропейские страны в необходимости увеличить расходы на модернизацию их армий. Понимая, что финансовые ресурсы европейских союзников недостаточны, США согласились продлить программы оказания военной помощи партнерам в Европе до 1952 г.

22 апреля 1950 г. государственный секретарь США Д.Ачесон выступил с заявлением о необходимости создать в Европе «большие производственные центры» в интересах подключения тяжелой промышленности западноевропейских стран к проектам производства вооружений в рамках сотрудничества по линии НАТО. Д.Ачесон направил французскому правительству ноту, в которой призывал его определить свою позицию в отношении «интеграции ФРГ в Евро-{♦}пу». В Париже стали ускоренно разрабатываться приемлемые для Франции сценарии решения германского вопроса.

Параллельно в окружении Г.Трумэна шла напряженная работа по уточнению концепции «сдерживания». Советники президента стали полагать, что в том виде, в каком она была сформулирована Дж.Кеннаном и самим Трумэном в 1946-1947 гг., эта концепция нуждалась в доработке в направлении ужесточения. В адрес самого Дж.Кеннана раздавалась критика за то, что он слишком сильно увлекался политико-дипломатическими аспектами международной политики (решением германского вопроса и подготовкой урегулирования с Японией), но недооценивал важность атомного оружия и необходимость сохранения силовых преимуществ США.

В январе 1950 г. Дж.Кеннан оставил пост руководителя Управления политического планирования. Статус управления был изменен, и из органа непосредственного подчинения президенту оно превратилось в подразделение государственного департамента. Новым главой управления был назначен Пол Нитце, сторонник курса на обеспечение ядерного превосходства США.

При его непосредственном участии к лету 1950 г. в СНБ был представлен проект новой директивы президента по вопросам военно-политической стратегии, в котором были сформулированы перспективы выдвижения США на позицию силового превосходства, как полагал автор проекта, частично утраченного Соединенными Штатами в предшествующий период. Документ получил название «директивы СНБ-68». Эта директива не провозглашала отказа от логики сдерживания, но она трансформировала его понимание. «Сдерживание» по Дж.Кеннану было для США скорее оборонительным и предполагало противодействие Советскому Союзу в случае его попыток выйти за рамки уже закрепившихся за ним сфер влияния. «Сдерживание» по П.Нитце было более активным и наступательным. В директиве СНБ-68 содержался акцент на необходимости расширить круг ситуаций, когда США могли идти на применение военной силы – прежде всего в локальных конфликтах (акцент на силе, а не на переговорных решениях особенно раздражал Кеннана). В документе выражалась готовность США проводить в мире «рисковую политику» (risk-taking policy), то есть политику балансирования на грани войны. Соответственно, предполагалось, что США пойдут на резкое (в три раза!) увеличение военных расходов и наращивание обычных (неядерных) вооружений.

В сфере дипломатии директива предлагала принять меры для «интеграции» периферии зоны жизненных интересов США, включая прежде всего Европу. Главным аргументов П.Нитце было утверждение о том, что в случае захвата контроля над ресурсами всех европейских стран Советский Союз сможет стать вровень с США по размерам своего совокупного потенциала. В Вашингтоне опасались, что успехи Советского Союза в сфере военных технологий, свидетельством которых было приобретение СССР ядерного оружия,  {♦} могут поколебать доверие европейских союзников США к американским военным гарантиям. Для нейтрализации подобных колебаний предлагались такие шаги, как принятие Германии в НАТО, заключение мирного договора с Японией и сдерживание коммунизма в Юго-Восточной Азии.

По оценкам аналитиков директива представляла собой классический случай логики игры с нулевой суммой (zero sum game), при которой каждый выигрыш одной стороны автоматически означал проигрыш другой. Отсюда следовала американская тактика «зеркального реагирования»: США рассматривали любой шаг Советского Союза направленным против американских интересов и считали необходимым симметрично отвечать на него принятием собственных контршагов. Этот тип конфронтационных отношений в почти неизменном виде сохранялся в мире до середины 80-х годов (эпоха «перестройки»).

Директива СНБ-68 по сути дела снижала порог военного конфликта США со своими соперниками и увеличивала общую военную угрозу. Она показалась настолько радикальной, что президент Г.Трумэн, ознакомившись с представленным ему текстом, отложил его рассмотрение, потребовав дополнительной экспертизы аргументации и выводов П.Нитце. Особенно большие сомнение вызывало предложение о троекратном увеличении военных затрат, что могло вызвать возражения конгресса. Президент подписал только четвертый вариант директивы (СНБ-68/4). Это произошло в декабре 1950 г., когда США находились уже в состоянии войны в связи с боевыми действиями в Корее.

Корейская война оказывала двойственное влияние на американскую политику. Она стимулировала патриотические настроения и облегчала решение вопросов об увеличении военных расходов. Но война пугала американских законодателей и стимулировала их попытки ограничить власть администрации в вопросах ведения боевых действий. Хотя американская пропаганда представляла ее как миссию в защиту свободы, 66% американцев выступали против войны. На фоне общественной дискуссии в сенате шла полемика относительно допустимых масштабов участия США в корейских событиях. Ситуация обострилась, когда эксперты заговорили (в 1951 г.) о возможности распространения корейского конфликта на Европу в случае вступления в войну СССР. Часть сенаторов выступала против направления американских войск в случае войны в Европу, заявляя, что защищать Европу должны сами европейцы. Соответственно, предлагалось западноевропейцам – увеличить свои армии, а численность американских контингентов в Европе – сократить. В результате споров в 1951 г. сенат принял резолюцию, согласно которой президенту разрешалось направить в Европу лишь четыре американские дивизии и предписывалось получать отдельное разрешение сената на увеличение американского контингента в Европе. {♦} 

Изменение политики НАТО в отношении Испании
      и американская политика «укрепления флангов»

Трудная военная кампания в Корее способствовала пересмотру американской стратегии и в отношении южноевропейских флангов – Западного и Восточного Средиземноморья. Хотя в Вашингтоне не скрывали негативного отношения к диктатуре Ф.Франко в Испании, в начале 50-х годов американская сторона пошла на пересмотр своей испанской политики. Соединенным Штатам понадобилось сотрудничество с Испанией, так как на испанской территории американские военные хотели получить точки базирования для ВВС на случай боевых действий в Европе. Дружеские отношения с Мадридом были нужны Вашингтону для облегчения доступа военно-морскому флоту США в Средиземное море и приобретения права заходов для стоянки в испанских портах.

В июле 1951 г. в Мадрид была направлена делегация ОКНШ США, в ходе визита которой было заключено испано-американское соглашение об оказании Испании американской помощи для модернизации военных аэродромов на испанской территории и о предоставлении США права использовать их в военных целях. В Вашингтоне серьезно рассматривался вопрос и о принятии Испании в НАТО, однако Британия и Франция были против такого шага, и американская сторона не стала настаивать, перенеся акцент в сотрудничестве с Мадридом на двустороннюю основу.

В тот же период произошло и сближение США с Югославией – одной из ключевых стран Восточного Средиземноморья. Советско-югославский конфликт создавал для этого благоприятные условия. В декабре 1950 г. по запросу администрации американский конгресс согласился выделить Югославии чрезвычайную помощь. В США прорабатывался вопрос об укреплении средиземноморского фланга НАТО, частью решения которого могло быть формирование при посредничестве США антисоветского союза Югославии с Грецией и Турцией. Параллельно в Вашингтоне обсуждался вопрос о приеме Греции и Турции в НАТО (обе страны присоединились к НАТО в 1952 г.). До 1951 г. Белград настороженно относился к американ ским маневрам. Но в июне 1951 г. в Вашингтон прибыла высоко поставленная югославская делегация для переговоров о заключении соглашения о сотрудничестве в военной сфере. В ноябре 1951 г. оно было подписано, и США стали оказывать Югославии помощь на цели военного строительства. Новая ситуация создавала благопри ятные условия для компромисса Белграда с Западом в важном для Югославии вопросе о Триесте.

На этом фоне начались переговоры о тройственном югославо-греко-турецком союзе – Балканском пакте, – которые завершились подписанием договора о дружбе между тремя странами в феврале 1953 г. в Анкаре. В августе 1954 г. он был дополнен договором о союзе и взаимопомощи. Поскольку Греция и Турция с 1952 г. были членами НАТО, Югославия косвенно получала гарантии защиты со {♦} стороны Североатлантического союза. В том же (1954) году был урегулирован статус Триеста. Белград официально отказался от своих прав на этот преимущественно итальянский по населению город, взамен чего Югославии были переданы земли вокруг города с преобладающим славянским населением. Перспективным казалось и дальнейшее сближение Югославии с НАТО. Стал осторожно проговариваться вопрос о возможности присоединения к Балканскому пакту еще и Италии.

Зарождение западноевропейской интеграции и создание
      Европейского сообщества (объединения) угля и стали

Приступать к решению вопроса о «возвращении Германии» в Европу со сферы военной и оборонной политики было недальновидно. Европейская общественность все еще относилась к Германии настороженно. Поэтому французские «интегратисты» начали с экономики. Ситуация во французском национальном собрании была, как всегда, сложной. Главным сторонником «интеграции» с ФРГ выступал министр иностранных дел Франции Робер Шуман, которого считали наиболее активным сторонником «атлантической» линии в европейской политике, то есть курса, основанного на тесном сотрудничестве Франции с США и НАТО. Но против «интеграции» выступали голлисты, которые были не согласны с ограничением суверенитета Франции в любой сфере, включая производство угля и стали. Социалисты тоже не хотели поддерживать интеграционные проекты, так как считали, что их реализация приведет к усилению зависимости Франции от США, поскольку инициативы интеграции поддерживаются Вашингтоном и непосредственно исходят от Р.Шумана как сторонника проамериканской линии.

Дебаты об интеграции с Францией остро протекали и в ФРГ. Правые радикалы в Германии, подобно голлистам, были против ограничения западногерманского суверенитета интеграционными рамками. Они напоминали о 18 млн немцев, находившихся «под властью коммунистов» в ГДР, и призывали бороться за их освобождение, а не принимать на себя ограничительные обязательства. Но канцлер К.Аденауэр в противовес правой критике выдвинул идею привлечь к себе восточногерманских немцев посредством примера экономического процветания, а не военной силы. По его логике, интеграция с западноевропейскими партнерами будет способствовать росту благосостояния ФРГ и ее превращению в сильное государство, ту политику канцлер называл «экономическим оружием» борьбы за объединение Германии. Идея «экономического оружия», как он потом вспоминал, вызревала у К.Аденауэра давно. Кроме того, интеграционные проекты хорошо сочетались в сознании канцлера с экзотической, но в те годы казавшейся правильной, идеей своеобразного «католического интернационала» в Западной Европе, основой которого было наблюдение: в начале 50-х годов в ФРГ и Франции, а также Италии и Бельгии у власти находились правительства, воз-{♦}главляемые представителями католических партии, что создавало, по крайней мере, ощущение идейного единства руководителей ключевых европейских стран.

План интеграции с Западной Германией был разработан по заданию Р.Шумана генеральным комиссаром планирования во французском правительстве Жаном Монне. После предварительного обсуждения его рабочего варианта с американскими и западногерманскими представителями, 9 мая 1950 г. Р.Шуман впервые изложил этот проект публично. Смысл проекта состоял в формировании многостороннего надправительственного органа, в ведение которого передавались бы вопросы добычи и производства угля и стали, развития металлургии и рынков энергетического сырья и металлургической продукции в западноевропейских странах. Страны, которых приглашали к участию в новой организации, должны были делегировать ей полномочия национальных министерств соответствующего профиля. Таким образом, правительства стран-участниц принимали на себя обязательство следовать в вопросах развития угольно-сталелитейных производств указаниям не собственных глав кабинетов, а руководящих лиц нового международного органа. Франция соглашалась поставить под международный наднациональный контроль собственные угольные и стальные отрасли при условии, что так же поступят Германия и другие присоединившиеся к ним страны. Это было беспрецедентно смелым политическим ходом, сопоставимым по последствиям с такой инициативой как «план Маршалла». Париж и Бонн должны были согласиться с ограничением собственного суверенитета ради интересов формирования общего европейского рынка угля и стали.

Переговоры по обсуждению «плана Шумана» продолжались с июня 1950 по апрель 1951 г. и 18 апреля 1951 г. завершились подписанием договора о создании Европейского сообщества угля и стали (European Coal and Steal Community; на русский язык это название традиционно переводится как «Европейское объединение угля и стали», ЕОУС, что не точно соответствует смыслу слова «community»). В него вошли шесть стран – Франция, ФРГ, Италия и государства Бенилюкса. Британия отказалась присоединиться к ЕОУС, полагая, что угольная отрасль играет слишком большую роль в британской экономике, чтобы можно было передать контроль над ней международной организации.

ЕОУС представляло собой в самом деле наднациональный институт. Его рабочими органами стали верховный орган, совет министров и ассамблея, которая формировалась как путем делегирования депутатов из состава парламентов стран-участниц, так и через прямые выборы. Причем внутри ассамблеи депутаты организовывались не по страновому, а по партийному принципу – свои фракции образовывали социал-демократы, католики и либералы и т.д., представлявшие все государства ЕОУС. Совет министров состоял из министров иностранных дел или министров экономики соответствующих {♦} стран. Во многих случаях он принимал решения большинством голосов, при условии, что в состав большинства входят голоса делегатов страны, дающей не менее 20% стоимости продукции ЕОУС. Фактически это означало, что ни одно ключевое решение нельзя было принять вопреки мнению Франции и ФРГ. Учредительные документы ЕОУС провозглашали его субъектом международного права. Создание ЕОУС было первым в истории случаем формирования подлинно интеграционного объединения.

Проект создания единой европейской армии
      («План Пленена»)

Хотя США с 1950 г. ориентировались на включение ФРГ в НАТО, они учитывали страхи Франции по поводу усиления Западной Германии и не противодействовали собственным французским проектам найти средство контроля над германской оборонной политикой при помощи интеграционных механизмов. Успех идеи ЕОУС подтолкнул Париж к новой интеграционной инициативе, на этот раз военно-политической. В октябре 1950 г. премьер-министр Франции Рене Плевен огласил во французском национальном собрании идею создания Европейского оборонительного сообщества (European Defence Community). Его главным элементом должна была стать единая европейская армия под наднациональным командованием. Европейское оборонительное сообщество должно было тесно сотрудничать с ЕОУС и в перспективе слиться с ним в единую структуру, руководимую общими политическими органами. В декабре 1950 г. совет НАТО в основном одобрил французские предложения и рекомендовал разработать соответствующий конкретный план.

Но в кругах НАТО проект Плевена стремились видеть не изолированно, а как часть мер по формированию взаимопереплетенной, но единой сети отношений безопасности между всеми западноевропейскими государствами и Соединенными Штатами. «Натовская» составляющая европейской оборонной политики должна была играть ключевую роль независимо от успеха или неуспеха чисто европеистских проектов. Одобрив инициативу Р.Плевена, декабрьская сессия совета НАТО в 1950 г. одновременно приняла решение о роспуске военной организации Западного союза (Брюссельского пакта) в виду ее слияния в военной организацией НАТО. Главнокомандующим ВС силами НАТО в Европе был назначен американский генерал Дуайт Эйзенхауэр. Позиции Британии в европейских оборонительных структурах в результате этого решения резко ослабли, так как с роспуском военной организации Западного союза теряла смысл должность начальника штаба вооруженных сил ЗС, которую занимал британский представитель фельдмаршал Бернард Монтгомери. Британия чувствовала себя оттесненной на вторые роли.

Ее и прежде никогда не привлекала идея «самоограничения суверенитета интеграцией», особенно в такой важнейшей области, как военная. Теперь же отношение Лондона к французским проектам {♦} стало еще более скептическим. «План Пленена» казался британцам не соответствующим британскому видению стратегических реалий. Он не способствовал усилению атлантического начала в европейской политике и был политически слишком узок. Когда в апреле 1951 г. в Париже открылась конференция по обсуждению «плана Плевена» с участие делегацией Франции, ФРГ, Италии и стран Бенилюкса, британские представители отказались принимать в ней участие. Только в январе 1952 г. во время визита в Вашингтон премьер-министр Великобритании У.Черчилль под воздействием Г.Трумэна согласился подержать усилия по созданию единой европейской армии, но официально не присоединяясь к Европейскому оборонительному сообществу. Таким образом, круг потенциальных участников ЕОС оказывался ограниченным шестью странами-членами ЕОУС.

Подписание Боннского договора о прекращении
      оккупационного статуса Германии и Парижского
      договора о Европейском оборонительном сообществе

В Москве очевидность намерений США разрешить перевооружение Западной Германии и добиться ее включения в западную систему союзов не вызывали сомнений. Советское руководство продолжало считать этот путь пагубным для европейской стабильности и чреватым возобновлением германской угрозы. Кроме того, И.В.Сталин болезненно относился к присутствию в Европе американских войск, считал его дестабилизирующим и стремился найти способ устранить основу для его сохранения. Поскольку формально нерешенность проблемы Германии давала основание Соединенным Штатам держать свои войска в Европе, СССР был готов пойти на уступки в германском вопросе ради устранения из западной части Германии американских контингентов.

В марте 1952 г. СССР и ГДР выдвинули совместный проект «Основ мирного договора с Германией». Этот план предусматривал прекращение оккупационного статуса обеих частей Германии, восстановление ее единства и восстановление германского государственного суверенитета в границах, определенных Потсдамской конференцией (то есть с восточными границами по Одеру и Нейсе). Единая Германия получала право иметь вооруженные силы, но должна была придерживаться политики нейтралитета и невхождения в военные блоки. Это был по-своему грамотный ход, рассчитанный на общественное мнение Западной Германии, в котором в тот период естественное стремление к объединению страны временами получало преобладание над подогревавшимся правительством и западными державами тяготением к сотрудничеству на панъевропейской и атлантической основах. Идея нейтрализации Германии представлялась безоговорочно неприемлемой в Вашингтоне и отчасти в Париже. Но она казалась таковой далеко не всем немцам в ФРГ. Сильной стороной советского проекта было предложение отменить в Германии оккупационный режим – предложение, которое Москва официально {♦} сумела огласить раньше, чем западные страны. Западные державы должны были действовать как можно скорее.

Стремясь нейтрализовать эффект советских предложений, 26 мая 1952 г. представители США, Великобритании, Франции и ФРГ подписали в Бонне общий договор об отношениях ФРГ с тремя другими западными державами. Это документ провозглашал отмену оккупационного статуса на территории западных секторов и предоставление ФРГ суверенитета во внешней и внутренней политике. Западная Германия при этом не могла при помощи силы или без ведома западных союзных держав менять свои государственные границы, заключать мирный договор с СССР и препятствовать представителям США, Британии и Франции в доступе на территорию Западного Берлина. В тексте подтверждалось право ФРГ продолжить участие в ЕОУС. Западные державы сохраняли право держать свои войска на западногерманской территории до момента окончательного мирного урегулирования вокруг Германии и восстановления территориального единства страны, а Западная Германия отказывалась от права требовать их вывода (западные державы опасались подобного варианта развития событий в случае прихода к власти в ФРГ социал-демократов).

Однако Боннский договор содержал существенную оговорку: он могу вступить в силу только в случае вступления в силу договора о создании Европейского оборонительного сообщества, подписание которого было назначено на 27 мая 1952 г. в Париже. Подписание этого договора министрами иностранных дел Франции, ФРГ, Италии и стран Бенилюкса в самом деле состоялось в назначенный срок. Парижский договор регламентировал порядок и условия формирования единой европейской армии. Смысл соглашения состоял в том, что Федеративной Республике отныне официально разрешалось иметь собственные вооруженные силы (бундесвер). Однако германские войсковые контингенты должны были поступать непосредственно под командование руководящих органов Европейского оборонительного сообщества. Иными словами, германским офицерам предстояло служить под командованием не обязательно германских генералов. Франция рассчитывала занять ключевое положение в командовании ЕОС. Таким образом, Западная Германия получала собственную армию, но не получала права ей самостоятельно командовать.

Соглашение предусматривало тесное взаимодействие ЕОС с НАТО. Фактически единая европейская армия, в случае ее создания, должна была оказаться под контролем командования НАТО точно так же, как под его контролем в декабре 1950 г. оказалось военное сотрудничество западноевропейских стран по линии Западного союза. Управляющие структуры ЕОС предполагалось выстроить по аналогии с руководящими органами ЕОУС. Теперь Боннский и Парижский договоры предстояло ратифицировать.

Советский Союз выступил с резкой критикой обоих договоров 1952 г. Французское правительство, с полным основанием предвидя {♦} трудности с их ратификацией в национальном собрании из-за оппозиции как голлистов, так и левых партий, опасалось излишне раздражать Москву и стремилось убедить советское руководство в том, что боннские и парижские соглашения направлены на ограничение перевооружения Западной Германии и установление над ней нестандартных форм международного контроля. Не располагая в национальном собрании большинством, французское правительство откладывало постановку соглашений на ратификацию. Неблагоприятный для Франции ход войны в Индокитае, где не удавалось нанести поражение коммунистам Хо Ши Мина, делал французский депутатский корпус чувствительным к вопросам безопасности. Военное поражение, которое грозило Франции во Вьетнаме, в сочетании с антиправительственной агитацией правых и левых в национальном собрании против перевооружения Германии даже в рамках Европейского оборонительного сообщества могли составить потенциал политического взрыва, которого боялись как французские правительственные круги, так и западные союзники Франции.

В международных отношениях воцарилась непродолжительная пауза. Администрация Г.Трумэна сосредоточилась на подготовке к не обещавшей быть для нее легкой избирательной кампании ноября 1952 г. Ей требовалось добиться от конгресса ратификации международных договоров, подписанных в 1951-1952 гг. Новых рискованных инициатив во внешней политике Г.Трумэн не желал. Но осторожность не спасла демократов. На президентских выборах победила республиканская партия. Новым президентом в ноябре 1952 г. был избран Д.Эйзенхауэр. Ему предстояло вступить в должность в январе 1953 г. Международная система была накануне крупных перемен.

Смена политического руководства в СССР

Они не заставили себя ждать – спустя полтора месяца после инаугурации президента Д.Эйзенхауэра, 6 марта 1953 г., в Москве на 73 году жизни умер И.В.Сталин. С его смертью закончился самый кровавый период истории Советского Союза. На положение первого лица в советском руководстве выдвинулся председатель Совета министров СССР Г.М.Маленков. Во внешней политике Советского Союза сразу стали заметны признаки сначала осторожных, а затем – более смелых новаций. Москва стала стремиться смягчать подход к большинству международных вопросов – корейскому, германскому, проблеме вооружений, войны и мира. Этот курс получил развитие в дальнейшем, когда к осени 1953 г. Г.М.Маленков был постепенно фактически оттеснен с главенствующего положения первым секретарем ЦК КПСС Н.С.Хрущевым, который стал определяющей фигурой в сфере внешней политики Советского Союза *. {♦} 

В среде антисталински настроенной части партийно-государственного руководства и связанной с нею интеллектуальной элиты стала «в узком кругу» обсуждаться идея «мирного сосуществования», истоки которой в советской литературе возводились к первым политическим актам большевистского правительства. Этой идее стремились придать более современное звучание, сообразно новым послевоенным реалиям. Однако официально концепция «мирного сосуществования» еще не провозглашалась основой внешней политики СССР.

Принятие республиканской администрацией США
      концепции «отбрасывания коммунизма»

Американская администрация внимательно следила за переменами в Москве. Новое руководство не исключало, что смена власти в СССР может пойти во благо интересам США. Поэтому в Вашингтоне были готовы к диалогу с Москвой – хотя бы с целью прозондировать позиции новых советских лидеров. Большинство американских аналитиков полагало, что смерть Сталина повлечет вспышку борьбы за власть в СССР, которая отвлечет Москву от международных дел и заставит ее временно отказаться от наступательной линии – примерами каковой в США считалось поведение СССР во время берлинского кризиса 1948 г. и корейской войны. Такая ситуация расценивалась в США как благоприятная для активизации собственной внешней политики.

Новая администрация пришла к власти под лозунгами критики демократов за их «примиренчество» по отношению к «коммунистической экспансии». Республиканцы считали концепцию «сдерживания» неадекватной, потому что она будто бы обрекала США на оборонительную роль, неэффективную, как полагали в новой администрации, перед лицом «всемирного наступления коммунизма». Республиканцы стремились предложить доктрине сдерживания альтернативу в наступательном духе. Эту роль должна была выполнить концепция «отбрасывания коммунизма» («roll-back of Communism»), по-другому называемая концепцией «освобождения» («liberation»).

Впервые ключевые идеи новой концепции были сформулированы в мае 1952 г. в журнале «Лайф» в статье деятеля республиканской партии Дж.Ф.Даллеса, озаглавленной «Политика смелости». После того как в 1953 г. в новой администрации республиканцев он был назначен на пост государственного секретаря, выдвинутые в 1952 г. постулаты стали во многом определять реальную внешнюю политику США. Идея Дж.Ф.Даллеса состояла в оказании на СССР и другие социалистические страны давления посредством угрозы применить {♦} массированный ядерный удар. Таким образом Дж.Ф.Даллес предполагал сковать активность социалистических государств и заставить их учитывать возможность удара США в своей внутренней политике. Имелось в виду, что коммунистические власти «из страха» перед Вашингтоном станут проводить менее репрессивную политику в отношении своих граждан.

Ожидалось, что и сами граждане, поняв причины страхов «своих» правительств, будут активнее бороться против них «снизу». Благодаря этому в коммунистических обществах потенциал «освободительных тенденций» станет расти, а репрессивных – уменьшаться. Все это приведет к «освобождению» социалистических стран от «гнета коммунизма». Примером, на который ссылался Дж.Ф.Даллес в подтверждение утопических гипотез, была Югославия, отошедшая от союза с Москвой после советско-югославского конфликта. Югославский случай должен был иллюстрировать «отбрасывание», «оттеснение» СССР вглубь Евразии, подальше от Западной Европы, Балкан и Ближнего Востока.

Официально Дж.Ф.Даллес представил свое видение международных реалий 15 января 1953 г. в выступлении перед сенатской комиссией по иностранным делам. Он заявил о намерении заменить политику «сдерживания» на новую – «более динамичную». Даллес призывал к «освобождению» от коммунизма народов восточноевропейских стран и Советского Союза. Хотя пропагандистский и безответственный подход Дж.Ф.Даллеса-теоретика к оценке международных реалий был очевиден американским экспертам, его назначение на пост главы внешнеполитического ведомства США означало, что новая администрация намерена широко пользоваться угрозой применения ядерного оружия против своих оппонентов. С 1953 г. и до карибского кризиса 1962 г. ультиматумы, содержащие прямые угрозы применения военной силы, были распространенным явлением в отношениях между ведущими державами и международных отношениях в целом.

С концепцией «отбрасывания», которая была призвана дать общее обоснование внешнеполитической платформе США, были связаны две военные доктрины – «нового взгляда» («new look») и «массированного возмездия» («mass retaliation»).

Смысл доктрины «нового взгляда» (изложена в докладе СНБ 8 августа 1953 г.) состоял в констатации: ядерная составляющая вооруженных сил страны обходится бюджету дешевле, чем содержание обычных вооруженных сил, применение которых способно обеспечить эффект, сравнимый с эффектом от применения ядерного оружия. Это было циничное, но точное наблюдение. Из него следовало, что Соединенным Штатам не нужно содержать большую армию в Европе, а достаточно нарастить количество ядерных боезарядов и средств их доставки на национальной территории США. Естественно, потоки финансирования предполагалось переключить на наращивание ядерных вооружений.  {♦} 

Американская администрация считала ошибкой «размазывание» американских воинских контингентов по периферии границ СССР. Она считала нужным побудить концентрировать вдоль советских границ войска те страны, которые могут быть в этом непосредственно заинтересованы по соображениям собственной безопасности. Советский Союз предполагалось окружить силами приграничных с ним союзных Вашингтону стран. Предлагалось «разделение труда»: американские союзники должны были оказывать давление на СССР силами обычных вооружений, а на США возлагалась задача нанесения «возмездного» удара по потенциальному агрессору непосредственно с американской национальной территории. В таком случае Соединенным Штатам не имело смысла сохранять в Европе свое массивное присутствие живой силой. Военный контингент США в Старом Свете можно было сократить, к чему и стремился Д.Эйзенхауэр.

Доктрина «массированного возмездия» (провозглашена 12 января 1954 г. в выступлении Дж.Ф.Даллеса в нью-йоркском Совете по международным отношениям), в понимание американской администрации, была инструментом психологического давления. На каждый случай «коммунистической экспансии» Даллес предлагал «отвечать немедленно, немедленно по нашему собственному усмотрению» («retaliate instantly, instantly and by means of our choosing»). Вашингтон оповещал о своей готовности в случае даже ограниченного нападения на США применить всю мощь ядерного потенциала в качестве возмездия за посягательство на безопасность Соединенных Штатов.

Открывался вопрос о возможности вертикальной эскалации конфликта («стратегия быстрой эскалации», принята странами НАТО 17 декабря 1954 г.): случайный конфликт с участием США мог легко перерасти в большую войну с использованием ядерного оружия. Устанавливался очень низкий порог ядерного конфликта. Опасность доктрины заключалась в том, что она легализовала «превентивный удар» – даже малый конфликт с СССР теперь предполагал применение против него всех сил и средств США в порядке предупреждения новых ударов с его стороны. Доктрина массированного возмездия в литературе именуется еще и доктриной «массированного превентивного удара» («massive preemption»).

Американские новации были рискованными. С осени 1949 г. СССР был ядерной державой, в августе 1953 г. он успешно испытал термоядерное оружие (водородную бомбу). Западные исследователи отмечали, что хотя США провели испытание своего термоядерного устройства в 1952 г., «полноценная», то есть пригодная для боевого применения, водородная бомба была построена и испытана в Советском Союзе раньше, чем в США. В мае 1954 г. на военном параде в Москве конструкторское бюро А.Н.Туполева продемонстрировало первые четыре межконтинентальные бомбардировщика, способные достигать территории США через Северный полюс и возвращаться обратно. Правда, Соединенные Штаты сохраняли превосходство по количеству ядерных зарядов и средств их доставки. {♦} 

Начало десталинизации в Восточной Европе
      и антиправительственные выступления 1953 г. в ГДР

Между тем, к 1953 г. всюду в Европе и в СССР были преодолены экономические последствия Второй мировой войны. Мировая экономика вступила в полосу быстрого развития. В последующие десятилетия мировое промышленное производства удваивалось каждые 10 лет. Следствием этого была «экономизация» мышления населения стран мира и переключение внимания с вопросов военной политики на задачи обеспечения экономического благосостояния. Люди хотели жить лучше и богаче. Они стали больше интересоваться не военной политикой, а условиями жизни и уровнем оплаты труда.

Смерть И.В.Сталина и признаки перемен в политике нового советского руководства вызвали сбои в старой системе тотального контроля над странами народной демократии. Ввиду зависимости от СССР просталинские лидеры государств Восточной Европы были заложниками любых перемен, которые могли произойти в политике Москвы. Усиление антисталинских настроений в СССР влекло за собой десталинизацию руководства социалистических стран. Это сопровождалось ростом ожиданий перемен в различных слоях населения государств Восточной Европы и угрозой дестабилизации восточноевропейских режимов.

В мае 1953 г. под давлением Москвы в Венгрии были приняты меры к ограничению власти «лучшего ученика Сталина» – генерального секретаря ЦК Венгерской партии трудящихся и председателя Совета министров Венгрии Матьяша Ракоши. Советское руководство «порекомендовало» пойти на частичную либерализацию внутриполитического курса. В июне того же года Ракоши был вынужден уступить пост главы правительства Имре Надю, имевшему репутацию более либерального политика, а главное, не-сталиниста. Кандидатуру Надя в советском руководстве в тот момент «лоббировал» Л.П.Берия.

Неустойчивая обстановка складывалась и в ГДР. Масштабы эмиграции из ГДР в ФРГ (447 тыс. человек с января 1951 по апрель 1953 г.) нарастали. Причиной бегства граждан называли ошибочный курс руководства СЕПГ во главе с Вальтером Ульбрихтом на ускоренное строительство социализма. Советское руководство предостерегало восточногерманских коллег против форсированных темпов строительства, указывая на невозможность увеличить помощь ГДР из Советского Союза. В Москве в это время с подачи Л.П.Берия даже обсуждался вопрос о выводе из ГДР советских войск при условии нахождения взаимопонимания с Западом по проблеме объединения и нейтрализации Германии. Настроения в пользу перемен, долетавшие из Москвы, и неуверенность восточногерманского руководства в поддержке со стороны Советского Союза возбуждающе действовали на население Восточной Германии. В такой обстановке в июне 1953 г. в ГДР произошли антиправительственные выступления.

Правительство страны объявило о введении новых расценок на оплату труда в промышленности. Смысл нововведения состоял в {♦} том, что для сохранения существовавшего уровня зарплаты трудовые коллективы должны были в течение определенного срока обеспечить повышение производительности труда на 10%. В противном случае расценки на оплату труда понижались. Новые правила вызвали возмущение. 17 июня 1953 г. начались забастовки в Берлине, Лейпциге, Магдебурге, Иене, Дрездене и других городах. Они переросли в требования отставки правительства и проведения свободных выборов. Вслед за этим начались погромы, поджоги зданий партийных комитетов, нападения на тюрьмы и освобождение содержавшихся в них заключенных (включая уголовников). Органы правопорядка были парализованы.

Во время антиправительственной демонстрации у Бранденбургских ворот в Берлине ее участники сорвали вывешенный у пропускного пункта на границе советского сектора оккупации советский флаг и сожгли его к возмущению советских военнослужащих, известивших о случившемся комендатуру. Одновременно руководство ГДР обратилось к советскому правительству с предложением использовать советские войска для восстановления управляемости в стране. Москва согласилась с этой идеей. В боевую готовность были приведены 15 советских дивизий, дислоцировавшихся в ГДР. Руководство операцией по подавлению беспорядков взял на себя заместитель министра обороны СССР В.Д.Соколовский, прибывший в Берлин. Действия советских войск сопровождались арестами и расстрелами по приговорам военно-полевых судов. Партийное руководство ГДР смогло удержаться у власти.

В.Ульбрихт смог удачно воспользоваться политической борьбой в Москве, где в 26 июня 1953 г. происходила ликвидация «заговора Берии». Он заявил, что беспорядки в ГДР были вызваны не его ошибками, а либерализацией, которую восточногерманскому руководству пришлось начать в соответствии с «неправильными рекомендациями» Л.П.Берия. Такое объяснение пришлось ко времени – критикуя Л.П.Берия, В.Ульбрихт фактически поддержал Н.С.Хрущева и Г.М.Маленкова как инициаторов смещения Л.П.Берия.

В.Ульбрихт сохранил пост руководителя ГДР. Однако положение в стране оставалось сложным, и Советский Союз пошел на уступки просьбам восточногерманского руководства. Москва отказалась от дальнейшего получения репараций с ГДР и согласилась на списание ее задолженности по оккупационным расходам после 1945 г. Вскоре вслед за тем, в марте 1954 г., ГДР был официально предоставлен полный суверенитет в вопросах внутренней и внешней политики.

Июньские волнения в ГДР отозвались забастовками в июне 1953 г. в Чехословакии (г. Пльзень), Венгрии и Румынии. В самом СССР летом 1953 г. произошло восстание заключенных в воркутинских лагерях. Население социалистических стран было недовольно своей бедностью. Оно начало испытывать разочарование в «преимуществах» плановой экономики и «социалистического строя».  {♦} 

Начало мирного дипломатического наступления СССР

В советской политике нарастали признаки отхода от конфронтационности. 30 мая 1953 г. Москва неожиданно официально заявила об отказе от своих претензий к Турции, дезавуировав через 7 лет свой собственный августовский меморандум 1946 г. с требованиями о пересмотре конвенции Монтре и совместной обороне черноморских проливов.

27 июля 1953 г. благодаря параллельным усилиям СССР (в соответствующем смысле влиявшего на КНДР и КНР) и США (оказывавших давление на Республику Корею) было подписано соглашение о перемирии в Корее. Его подписали представители объединенной делегации КНДР и КНР, с одной стороны, и США (от имени командования сил ООН) и Южной Кореи. Таким образом, под режим статус-кво, фактически соблюдавшийся в Корее после прекращения активных боевых действий в 1951 г., было подведено правовое основание. Дальнейшие переговоры было решено перенести на международную конференцию. В октябре 1953 г. США подписали союзный договор с Республикой Кореей, по которому обязались оказывать помощь Сеулу в случае нового нападения.

Вскоре Москва начала переговоры о нормализации межгосударственных отношений с Югославией (которая и была произведена в течение последующих двух лет). Параллельно были открыты консультации по вопросу о восстановлении суверенитета и нейтрализации Австрии. В январе 1954 г. в Берлине состоялась первая после смены руководства в Москве встреча министров иностранных дел четырех держав (СССР, США, Великобритании и Франции), в ходе которой удалось договориться о созыве 1954 г. международного совещания по урегулированию положения в Индокитае и Корее.

Возобновились обсуждения германской проблемы. Советское руководство была настроено на пересмотр своих прежних позиций по Германии. Оно было склонно пойти на уступки Западу в вопросах создания единого Германского государства с условием: единая Германия должна стать нейтральной. Настроения в США и странах Западной Европы были иными. Объединение Германии казалось первоочередной задачей для немцев, но не для западных держав, интересам которых не отвечала нейтрализация Германии. США, Британия и Франция перенацелились на формирование сильного блока западных стран с участием только Западной – то есть уменьшенной вдвое – Германии, которая не могла бы представлять собой угрозу для Франции. Гибкость нового советского руководства только мешала западным державам.

Эффект мирного наступления Москвы усиливался ростом пацифистских настроений. В их основе лежал страх образованных слоев по поводу непредсказуемости последствий применения термоядерного оружия. В марте 1954 г. в США разразился скандал, вызванный уточкой информации о том, что американские ученые не смогли предсказать масштабы последствий проведенного в США испыта-{♦}ния термоядерного устройства. По имевшимся на Западе сведениям последствия испытания водородной бомбы в СССР в августе 1953 г. тоже превысили результаты, ожидавшиеся советскими специалистами. Замешательство испытывали и военные, и политики. Страхи перед «атомной смертью» были усугублены сообщениями о случаях случайного поражения гражданского населения радиоактивными осадками, переносимыми ветром с мест проведения ядерных испытаний на огромные расстояния.

Западная общественность забурлила. В борьбу против угрозы «атомной смерти» стали включаться видные ученые и политики либерального склада. Середина 50-х годов стала апогеем послевоенного пацифизма. Происходило переосознание стратегических реалий.

Современный мир казался миром термоядерного оружия. Традиционная геополитика и классическая военная стратегия меняли свое значение. В эпоху атомных бомб по-другому виделась потенциальная роль сухопутных армий и военно-морских сил. Главным инструментом будущей войны казались дальняя авиация и ракетное оружие, разработки которого велись в США и СССР.

В 1955 г. СССР счел возможным отказаться от ряда военно-морских баз за рубежом. 15 мая 1955 г. Москва отказалась от прав на аренду военно-морских баз в Китае (Порт-Артур и Дальний), эвакуировав оттуда вооруженные силы. 19 сентября был подписан советско-финляндский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи на чрезвычайно выгодных для СССР условиях: Советский Союз получил право вводить войска в Финляндию в случае возобновления угрозы со стороны Германии. Одновременно Москва согласилась эвакуировать военно-морскую базу в Портккала-Удд. Эти шаги были призваны подтвердить серьезность намерений Москвы добиться ослабления международной напряженности.

Активизация национально-освободительных процессов
      на периферии международной системы

В середине 50-х годов СССР и США стали конкурировать за национализм. Советский Союз провозгласил сотрудничество с «третьим миром» своим приоритетом. Соединенные Штаты тоже считали задачу приобретения союзников в развивающихся странах одной из важнейших. У каждой из держав в этом смысле были сильные и слабые стороны. Из Азии региональные процессы виделись иначе, чем из США. Хотя высшие слои большинства азиатских стран были настроены антикоммунистически, они вычленяли в международных событиях прежде всего национально-освободительное, «специфически азиатское» содержание. СССР поддерживал антиимпериалистические устремления молодых государств и поэтому имел лучшие шансы приобрести на них влияние, чем США, которые блокировались со старыми колониальными державами (Францией и Британией). Сотрудничество с СССР могло быть многообещающим для молодых государств на первых этапах национально-государственного {♦} строительства, когда приоритетными были задачи обеспечения национальной безопасности и международного признания. В этом смысле возможности Москвы были велики – от права вето в СБ ООН до поставок вооружений.

США имели не меньшие, чем СССР, возможности оказывать политическую и военную поддержку молодым государствам и обладали несоизмеримо большим экономическим потенциалом. Однако, недооценив важность компромисса с революционным национализмом (в лице КНР, например), Соединенные Штаты противопоставили себя национально-освободительному движению. В той мере как влияние КНР в движениях неприсоединения и афро-азиатской солидарности укреплялось, росла изоляция США в «третьем мире». В азиатской традиции коммунистические движения были формой воплощения не столько социальных, сколько национально-освободительных устремлений. Это придавало им силу. Американское правительство пыталось в молодых государствах противопоставить националистов коммунистам. В ряде важных случаев (Китай, Вьетнам) эти попытки были полностью неудачными. Между тем, молодых освободившихся стран в мире становилось все больше, и они стали пытаться самостоятельно, без оглядки на великие державы, налаживать сотрудничество между собой.

Американская доктрина «домино»

Развитие национально-революционных процессов в развивающихся странах привело советское руководство к необходимости выбора в пользу стратегического союза с национально-освободительными движениями. Соединенные Штаты Америки сделали из анализа опыта 40-50-х годов другой вывод. Американское руководство пришло к заключению о необходимости не союза, а противостояния революционному национализму в интересах предупреждения его распространения. Эти соображения нашли отражение в теории «домино», смысл которой состоял в наблюдении: революционные перемены в одной стране индуцируют революционные перемены в другой, как правило, соседней, где тоже начинаются революционные изменения. Так, выстроенные в ряд костяшки домино падают одна за другой, если упадет хотя бы одна из них. Следовательно, полагали американские теоретики, в случае падения антикоммунистического режима в одной из стран, ради предотвращения всемирной «эпидемии революций», необходимо любым путем стараться создать барьер против распространения революции на соседние государства. Поскольку большая часть национально-освободительных движений в 50-60-х годах побеждала революционным путем, такая теоретическая позиция автоматически обрекала США на роль противника национально-освободительных движений. Доктрина «домино» была впервые оглашена президентом США Д.Эйзенхауэром на пресс-конференции в Белом доме 7 апреля 1954 г. Она определила политику США в отношении развивающихся стран на последующие двадцать лет.  {♦} 

Просчеты политики США и других западных держав в молодых освободившихся странах в 50-х годах нередко провоцировали серьезные международные кризисы, большая часть которых происходила на Ближнем Востоке и в Восточной Азии.

Падение монархии в Египте

В Египте после переворота в июле 1952 г. формально сохранялось королевское правление, хотя власть была полностью сосредоточена в руках руководителей движения «Свободных офицеров». Новый режим возобновил переговоры с Лондоном. 13 февраля 1953 г. в Каире было подписано британско-египетское соглашение по Судану, согласно которому судьба этой страны должна была решиться референдумом, то есть возобладала британская идея национального самоопределения для Судана. Сложнее протекали переговоры по поводу британского военного присутствия. Лишь 19 октября 1954 г. было заключено британско-египетское соглашение о зоне Суэцкого канала, которое предусматривало эвакуацию войск Британии в течение 20 месяцев со дня его подписания. Это было успехом египетской дипломатии. 13 июня 1956 г. последний британский солдат покинул территорию Египта, что означало конец 74-летней британской оккупации.

Будучи убежденными националистами, «Свободные офицеры» и их лидер Г.А.Насер ставили перед собой задачу укрепления египетской государственности и достижения «арабского единства». В стране была установлена жесткая военная диктатура. В 1953 г. монархия в стране была упразднена. Новым главой государства стал генерал Мохаммед Нигиб. Парламент был распущен, а политические партии запрещены. Начались репрессии против левых и правых радикальных группировок. Попытка «Братьев-мусульман» оказать сопротивление режиму была беспощадно подавлена, их организация разгромлена, а ее руководители были казнены или бежали в Саудовскую Аравию. В ходе этой внутренней борьбы укрепились позиции радикально националистического крыла «Свободных офицеров» во главе с Г.А.Насером. Более умеренные националисты, которых возглавлял М.Нигиб, сохранявший пост президента, потерпели поражение. С апреля 1954 г. власть полностью перешла в руки Г.А.Насера, хотя официально президентом он стал лишь в июне 1956 г.

Укрепив личную власть, Г.А.Насер самым решительным образом взялся за проблемы социально-экономического развития, понимая, что без этого рассчитывать на превращение Египта в сильное и независимое государство нет оснований. В его программе было два ключевых пункта: проведение радикальной аграрной реформы и создание высотной Асуанской плотины с мощной гидроэлектростанцией. Последняя должна была обеспечить египетское сельское хозяйство необходимыми водными ресурсами, а промышленность – электроэнергией. Он обратился к США и Британии с просьбой о предоставлении кредитов и оказании технической помощи в ее создании. Последние, хотя в принципе и согласились, выдвинули ряд {♦} политических условий. Среди них ключевыми были участие Египта в системе военно-политических блоков, создаваемых в тот период США и Британией в регионе, и мир с Израилем. Ни то, ни другое в планы Г.А.Насера не входило, ибо полностью противоречило постулатам арабского национализма.

Китайско-индийский компромисс в Тибете (апрель 1954)

В 1954 г. наметилось примирение между Индией и КНР. Напряженность в их отношениях возникла после присоединения Тибета к КНР в 1950 г. Но у обеих держав были свои сложности в отношениях с Западом, а Китай к тому же находился в дипломатической изоляции, так как многие западноевропейские страны и США не признавали правительство КНР. Улучшение отношений с Индией могло укрепить международные позиции КНР. К тому же в середине 50-х годов стал происходить общий всплеск дипломатической и политической активности молодых освободившихся государств, и Индия, так же как и Китай, стремилась активизировать этот процесс, заняв в нем лидерские позиции. Обеим странам было полезно улучшить взаимоотношения.

В апреле 1954 г. было подписано китайско-индийское соглашение о Тибете. Индия, исходя из реалий и рассчитывая на упрочение отношений с соседом, пошла на уступки Китаю. Индийское правительство отказалось от всех своих традиционных привилегий в Тибете и признало его частью территории КНР. Соглашение получило широкий международный резонанс, так как в нем впервые были провозглашены знаменитые впоследствии принципы «панча шила» – пять принципов мирного сосуществования государств: взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета, ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимная выгода, мирное сосуществование.

Принципы «панча шила» были положены в основу декларации, принятой на конференции 29 стран Азии и Африки, состоявшейся в Бандунге в апреле 1955 г. Бандунгская конференция стала важнейшим шагом на пути создания движения неприсоединения.

Эскалация вьетнамского конфликта

По соседству с Китаем и Индией – в Индокитае – продолжалась война Франции с северовьетнамскими коммунистами. Было очевидно, что возможности Парижа сохранить позиции в этой части мира уменьшаются. Время для политических преобразований, которые удовлетворили бы большинство местного населения, было упущено. Антифранцузское движение становилось более непримиримым. Внутри Франции росла оппозиция войне, что усиливало неустойчивость обстановки в метрополии.

К событиям в Индокитае стали проявлять внимание Соединенные Штаты. Несмотря на негативное отношение к сохранению колоний, американская администрация поддерживала попытки Франции сохранить контроль над индокитайскими владениями, полагая, что в {♦} ином случае они попадут под влияние ДРВ и Китая. Подозрения в отношении вьетнамских коммунистов усилились после того, как в январе 1950 г. КНР и СССР признали правительство Хо Ши Мина и установили с ним дипотношения. Обстановка в регионе способствовала росту опасений. В апреле 1950 г. китайские коммунисты захватили остров Хайнань, контролировавшийся режимом Чан Кайши. В июне 1950 г. началась война в Корее. В такой ситуации и Вьетнам стал восприниматься как новый рубеж сдерживания коммунизма.

Французское правительство, сознавая свою неспособность удерживать Вьетнам, пыталось утвердить в стране профранцузское правительство. Отказавшись в 1946 г. передать южную часть Вьетнама Хо Ши Мину, французское руководство провозгласило Автономную Республику Кохинхину в составе Французского Индокитая. Затем, однако, оно решило реставрировать в Южном Вьетнаме монархию, для чего были начаты переговоры с Бао Даем, бывшим королем Аннама, который при японской оккупации был уже однажды провозглашен императором Вьетнама, но после войны переселился в Гонконг, где и жил в качестве частного лица. В июле 1949 г. Бао Дай был повторно объявлен императором «независимого Вьетнама в составе Французского Союза».

США относились скептически к реставрации монархии. Но, стремясь ограничить влияние Хо Ши Мина, Вашингтон в феврале 1950 г. признал Бао Дая и предоставил ему помощь. Одновременно программа содействия на военные цели была предложена и Франции.

Развитие событий в Индокитае тревожило Британию. В Малайе продолжался этнический конфликт, на который проецировалась нестабильность индокитайской ситуации. Обстановка была неустойчивой и в Бирме, на территории которой до 1954 г. оставались отошедшие туда из Китая гоминьдановские войска, вносившие свою лепту во внутрибирманские межэтнические и межпартийные противостояния.

К 1950 г. на севере Вьетнама Франция контролировала только железные дороги и крупные города. Французские законы не разрешали направлять за пределы европейских департаментов военнослужащих срочной службы, и во Вьетнаме могли воевать только добровольцы, которых не хватало. Поскольку боевые действия развивались для Франции неблагоприятно, администрация Д.Эйзенхауэра в начале 1954 г. предложила вести борьбу против коммунистов на трехсторонней основе – силами Франции, США и Британии. Но имелось в виду, что руководить операциями будут американские военные, что было неприемлемо для Парижа. Против многосторонней интервенции было настроено и французское Национальное собрание, требовавшее прекращения войны.

Противостояла американской идее и Британия. Дело было не только в том, что от КНР, поддерживавшей Хо Ши Мина, зависела безопасность британских позиций в Гонконге. «Китайский фактор» играл ключевую роль в партизанском движении в Малайе, и в Лондоне полагали, что в случае разрастания индокитайской войны КНР {♦} может расширить помощь этническим китайцам в Малайе. Лондон стремился укрепить позиции в Азии через обеспечение сотрудничества с азиатскими государствами, а не только через давление на них. А поскольку британские лидеры были уверены, что военное вмешательство европейских держав и США в чисто азиатский конфликт вызовет осуждение местных стран, Британия была против него. Военное решение вьетнамской проблемы на выгодных для Запада условиях не просматривалось. Требовалось решение политическое.

Женевская конференция по Индокитаю и Корее
      (май 1954) и ее итоги

В мае 1954 г. в Женеве открылась конференция, на которой предполагалось урегулировать вьетнамский вопрос. Накануне первого заседания стало известно о капитуляции французских войск в крепости Дьен Бьен Фу. Неспособность Франции продолжать войну была очевидна. Вместе с тем, СССР и КНР, игравшие вместе с Британией важную роль на конференции, тоже не хотели продолжения конфликта. Ни Советский Союз, ни Китай не были готовы субсидировать ДРВ, которая добивалась не только ухода Франции из Вьетнама, но и создания Индокитайской Федерации в составе самого Вьетнама, а также Лаоса и Камбоджи. Грандиозность этого плана особенно тревожила КНР. Москва и Пекин подталкивали Ханой к умерению требований.

В результате женевского урегулирования была признана независимость ДРВ в границах к северу от 17 параллели. К югу от нее оставалось у власти правительство Бао Дая. Через два года после конференции в обеих частях страны предписывалось провести свободные выборы, по результатам которых предстояло принять решение о будущем страны. Королевства Лаос и Камбоджа стали независимыми государствами.

Предусматривалось, что обе эти страны, как и обе части Вьетнама, не будут входить ни в какие военные союзы. Соединенные Штаты отказались подписать Женевские соглашения, хотя в одностороннем порядке обязались не нарушать их, оставив за собой право на принятие в будущем шагов, которые они сочтут необходимыми.

Фактически эта оговорка означала, что США сделали ставку на укрепление Южного Вьетнама как бастиона против коммунизма в Индокитае. Как отмечал Ричард Харрис, в государственном департаменте США полагали, что, борясь против коммунизма во Вьетнаме, США предотвращали будущее нападение на Австралию точно так же, как вмешательство в Корее оправдывалось ссылкой на необходимость «спасти Японию». На практике, однако, эта установка применялась без должной гибкости, что вылилось в поддержку американской администрацией режима в Сайгоне, хотя его некомпетентность и коррумпированность была очевидна.

В июле 1954 г. император Бао Дай назначил премьер-министром страны Нго Дин Дьема (Нго Динь Зьем). Будучи католиком и {♦} выходцем с Севера, новый глава правительства сформировал свою команду из таких же северян-католиков, как и он сам. Важную роль среди них играли члены семьи Нго Дин Дьема. В 1955 г. после проведения референдума, упразднившего монархию, он стал президентом вновь провозглашенной Республики Вьетнам, установив в ней диктаторский режим.

В стране почти сразу же возник конфликт: между католиками, захватившими ключевые посты в правительстве и администрации городов, и буддистским населением сельской местности; и одновременно – между коммунистами и правительственными силами. Правительство Нго Дин Дьема отказалось соблюдать Женевские соглашения и сорвало проведение общевьетнамских выборов в 1956 г. С 1959 г. в Южном Вьетнаме, прежде всего в его сельских районах, началась вооруженная антиправительственная борьба революционных коммунистических и некоммунистических групп, пользовавшихся поддержкой ДРВ.

Если по проблеме Вьетнама на совещании в Женеве все же удалось добиться практических результатов, то обсуждение вопроса о Корее было полностью неудачным. Северокорейская делегация при поддержке КНР и СССР требовала вывода из обеих частей Кореи иностранных войск и проведения общекорейских выборов. США и правительство Республики Кореи возражали против этого, учитывая возможность повторного вмешательства Китая в конфликт на стороне КНДР. Кроме того, в Южной Корее были сильны левые настроения, и проведение выборов могло привести к поражению непопулярного в Республике Корее правительства Ли Сын Мана. Никаких решений по корейскому вопросу принято не было.

Соединенные Штаты продолжали говорить о расширении своего «оборонного периметра» в Восточной Азии. В августе 1954 г. в «Обзоре политики США на Дальнем Востоке», подготовленном для СНБ США, впервые было сказано, что линия периметра обороны США проходит через Тайвань. Однако и тогда Южная Корея в периметр обороны США включена не была. В докладе лишь отмечалось, что она представляет собой «элемент, существенный для безопасности США». Это отражало настороженность американской администрации к режиму Ли Сын Мана. США не доверяли Сеулу, опасаясь его попыток спровоцировать новый конфликт с коммунистами.

Вмешательство США в Гватемале

Волны национально-патриотических настроений, охватившие Азию, достигали и Западного полушария – традиционной зоны особых интересов США. Отношения с националистическими правительствами стран Латинской Америки никогда не были у Соединенных Штатов гармоничными. Антиамериканские настроения продолжали оставаться чертой политической ситуации в этой части мира. Но в 50-е годы вспышки антиамериканизма в Латинской Америке стали беспокоить Вашингтон больше обычного потому, что они {♦} стали сильнее резонировать с антииностранными, антизападными выступлениями в Азии, а затем и в Африке. США серьезно опасались распространения на Западное полушарие революционно-освободительных тенденций и «коммунистической экспансии» и тем сильнее стремились проявлять решимость в подавлении попыток противодействия американской политике.

В 1950 г. на пост президента небольшой центральноамериканской страны Гватемалы был избран Хакобо Арбенс, выступавший как кандидат левых сил. Краеугольным пунктом его программы было проведение аграрной реформы и частичная национализация иностранной собственности на условиях ее неполной компенсации бывшим владельцам. Меры президента задели интересы крупной американской компании «Юнайтед фрутс». Предложенная президентом Х.Арбенсом программа национализации продолжала политику его предшественников, и прежде стремившихся ликвидировать или ограничить собственность иностранцев. Однако на этот раз меры были более радикальными. Президент сознавал это и опасался за свою безопасность. Х.Арбенс не доверял гватемальским военным, которые поддержали на выборах 1950 г. его соперника и традиционно были настроены проамерикански. Он также не был уверен в дружелюбии правительств соседних государств, находившихся под влиянием США, тем более что в сопредельных с Гватемалой государствах проживало много эмигрантов – политических противников Х.Арбенса.

Правительство Х.Арбенса попробовало найти за рубежом источник поставок вооружений. Однако ни одна из его попыток за 4 года правления не была успешной. США отказывались продавать оружие Гватемале и блокировали соответствующие сделки, которые гватемальское правительство пробовало заключить со странами Западной Европы, Аргентиной, Мексикой, Кубой и Бразилией. В конце концов соответствующий запрос был сделан правительству Чехословакии, которое согласилось его удовлетворить. В мае 1945 г. партия чехословацкого легкого стрелкового оружия была доставлена в Гватемалу.

Американская администрация интерпретировала это событие как пример коммунистической экспансии, обвинив Чехословакию и СССР в попытках экспорта революции и подрыва межамериканской системы безопасности. (Советский Союз даже не имел посольства в Гватемале, хотя официально признавал ее с 1945 г.).

При поддержке США с территории Гондураса в страну вторглась группа хорошо вооруженных «коммандос» из числа гватемальских эмигрантов в Гондурасе. К ним примкнул гватемальский полковник Карлос Кастильо Армас, который фактически возглавил государственный переворот. Президент Х.Арбенс был свергнут. Законы об аграрной реформе и национализации были отменены.

Интервенция в Гватемале стала предметом обсуждения в Совете безопасности ООН, куда президент Х.Арбенс успел обратиться до того, как был свергнут. Американская делегация попыталась снять этот вопрос с обсуждения, ссылаясь на то, что он является «внут-{♦}ренним делом» Западного полушария. Однако неожиданно это встретило возражение делегата СССР, который высказал желание участвовать в дискуссии по гватемальскому вопросу. Резолюция в поддержку правительства Х.Арбенса не была принята из-за противодействия США. Вместе с тем, американские представители с раздражением обратили внимание на стремление Советского Союза участвовать в урегулировании латиноамериканских дел. Это было новой чертой советской дипломатии в ООН.

Провал проекта Европейского
      оборонительного сообщества

Нестабильность на международной периферии стимулировала желание американской администрации укрепить позиции союзников США в Западной Европе. События в Восточной Азии и Латинской Америке проецировались на европейскую ситуацию и на нее влияли. СССР был заинтересован в срыве создания ЕОС и уповал на колебания Франции в вопросе о ратификации соответствующего договора, подписанного в 1952 г. Стремясь привлечь Париж на свою сторону, советская дипломатия вела себя сдержанно во вьетнамском вопросе и даже способствовала достижению компромисса французской стороны с вьетнамской на щадящих для Парижа условиях.

Срыв ратификации договора о ЕОС казался Москве важной задачей. Ради ее осуществления еще в феврале 1954 г. на берлинском совещании министров иностранных дел четырех держав советская делегация огласила план, в соответствии с которым предполагалось, не распуская действующие в Европе межгосударственные структуры, создать в дополнение к ним новые, на общеевропейской основе. В таких структурах предполагалось участие Германии, представленной двумя автономными (западной и восточной) частями. Такую «двуединую» Германию намечалось включить в новые структуры европейской безопасности, в основу деятельности которых предлагалось положить принцип мирного сосуществования стран с разными социально-политическими укладами и их невмешательства во внутренние дела друг друга. Советский проект страдал недостатками, но он был вариантом альтернативного решения германского вопроса по сравнению с планом ЕОС, против которого выступали во Франции и левые, и правые, и голлисты.

После того как западногерманский бундестаг в марте 1953 г. ратифицировал Боннский и Парижский договоры, Франция оставалась последней страной, от которой зависело их вступление в силу. Французы колебались. США усиливали давление на них. Идеи «нового взгляда» и «массированного возмездия» предполагали, что европейские страны станут принимать на себя большую долю ответственности за свою оборону в смысле формирования воинских контингентов и наращивания обычных вооружений. Поэтому воссоздание в той или иной форме германской армии казалось Вашингтону необходимым. Многочисленные сухопутные войска европейских стран должны были позволить Соединенным Штатам сократить собственные {♦} контингенты. Отстаивая эту логику, американские военные заявляли о предстоящей «передислокации» американских сил из Европы, порождая панику в европейских антикоммунистических кругах. Пытаясь смягчить эффект заявлений военных, американские дипломаты, наоборот, старались при случае подчеркнуть, что США сохранят присутствие в Европе.

В апреле 1954 г., пытаясь оказать поддержку проекту ЕОС, Великобритания подписала соглашение о сотрудничестве со странами ЕОС в рамках НАТО, косвенно подключившись к структуре «единой европейской армии».

Ситуация во Франции, тем не менее, не благоприятствовала ратификации. Женевские соглашения по Индокитаю были расценены депутатами и общественностью как унижение Франции. Патриотические эмоции захлестнули общество. Пришедшее к власти в июне 1954 г. правительство радикала Пьера Мендес-Франса понимало, что начать разговор с депутатами о перевооружении Германии даже и рамках ЕОС значило бы быть немедленно отправленным в отставку. Маневрируя и выжидая, французский кабинет все же попытался внести 30 августа 1954 г. вопрос о ратификации Парижского договора о ЕОС в повестку дня текущей сессии национального собрания. Большинством голосов это предложение было отклонено, овых попыток правительство не предпринимало. Вопрос о ЕОС был, таким образом, фактически решен отрицательно.

Хотя противники впоследствии обвиняли П.Мендес-Франса в пособничестве СССР, на самом деле санкционированный им отказ национального собрания обсуждать договор о ЕОС способствовал укреплению позиция НАТО в Европе, потому что провал проекта «единой европейской армии» означал крах идеи военно-стратегического партнерства на чисто европейской основе. Взаимодействие в рамках Североатлантического договора, то есть при участии США, становилось единственным вариантом такого рода сотрудничества западных стран. Стратегия укрепления многосторонних союзов с участием США и ведущих западноевропейских держав стала приобретать возрастающее значение в американской политике во всех частях мира.

Подготовка и заключение Манильского пакта

Восточная Азия в этом смысле была особенно важной. Приобретя новых партнеров в этом регионе, США были вынуждены принять на себя основную тяжесть ответственности за их безопасность. Это не только отвлекало ресурсы, но мешало их концентрации на более важных, с точки зрения американских военных, направлениях. Американские партнеры оставались слабо интегрированными между собой. Министерство обороны США весной 1954 г. в докладе, представленном в СНБ, выдвинуло идею «коллективного и эффективного» взаимодействия некоммунистических стран Восточной Азии посредством создания многостороннего союза.  {♦} 

Предполагалось, что в блоке объединятся и развитые, и молодые государства. Участие последних было особенно важным, так как, по мнению Британии, речь шла прежде всего о создании блока азиатских стран, а не о союзе европейских держав для Азии. Британская дипломатия прилагала усилия, чтобы привлечь страны, ранее входившие в состав Британской империи, – Индию, Бирму, Цейлон. США, рассчитывая на антикоммунизм Сукарно, пригласили к участию Индонезию. Но эти страны отказались присоединиться к блоку. Зато интерес к нему высказал Пакистан, желавший получить военные гарантии против Индии. Конфронтация с Индией не входила в планы организаторов, но Пакистан обещал привлечь к участию в союзе Цейлон, что казалось привлекательным с учетом стратегического значения этого острова. Однако привлечь Цейлон не удалось, а на вступление Пакистана инициаторы блока уже согласились.

Договор был подписан в Маниле 8 сентября 1954 г. (отсюда его название – Манильский пакт). К нему присоединились пять развитых стран (Австралия, Британия, Новая Зеландия, США, Франция) и три развивающиеся (Пакистан, Таиланд, Филиппины). Манильский пакт должен был бы противодействовать тенденции к сращиванию регионального национализма с коммунизмом в том виде, как это проявилось в Китае, Северной Корее и Северном Вьетнаме. Задача состояла в вычленении националистической составляющей общественного брожения в ЮВА и закреплении ее на некоммунистических позициях.

В случае возникновения в регионе угрозы миру и стабильности страны пакта обязались вступать в консультации друг с другом о принятии индивидуально или коллективно мер для противодействия прямому вооруженному нападению или подрывным действиям извне с целью нарушения их территориальной целостности и политической стабильности. Но эффективность блока была сомнительной.

Во-первых, преобладание среди членов пакта неазиатских стран не позволяло ему стать силой, консолидирующей национализм. Концепция пакта конкурировала с обсуждавшимися тогда идеями афроазиатской солидарности и неприсоединения. Обе они были более привлекательны для освободившихся стран как свободные от ассоциаций с неоколониализмом, возникавших при упоминании об объединении под руководством европейских держав и США. Во-вторых, США дали понять, что они не готовы выделять средства, которые могли бы служить дерадикализации местного национализма, насыщению его ожиданий и их канализации в умеренно-соглашательское русло. Значение пакта ограничивалось только военным взаимодействием.

Американские политики считали революционные тенденции в регионе результатом экспорта коммунизма, а не выражением националистического нетерпения. Манильский договор виделся из Вашингтона как средство противостояния коммунистическому – прежде всего китайскому – вмешательству во внутренние процессы в малых {♦} странах. Но сами азиатские страны видели в китайской революции торжество идеи антииностранного освобождения и символ величия азиатского государства. В Азии Китай не воспринимался как марионетка Москвы.

Текст Манильского договора звучал двусмысленно. Антикоммунистический настрой США нашел в нем слабое отражение. В преамбуле ключевым стало подтверждение права наций на самоопределение. Эта задало документу тон декларации о примирении бывших колоний с бывшими метрополиями (из трех азиатских стран-участниц не терял независимости только Таиланд), а не заявления соратников по предстоящей борьбе. После такой преамбулы упоминание о «любом потенциальном агрессоре» невольно приобретало оттенок многозначности: посягательства на независимость молодых государств могли исходить (и исходили) не только со стороны коммунистических, но и развитых стран. В Индонезии лишь в 1949 г. закончилась освободительная война против Голландии, а Франция всего за несколько месяцев до подписания Манильского пакта согласилась вывести свои войска из Индокитая, где до этого она вела войну в точности против тех принципов, уважение к которым было зафиксировано в преамбуле.

Помимо скрытого осуждения колониализма текст преамбулы договора позволял интерпретировать его и как выражение обязательства США противодействовать вмешательству в дела региона со стороны внешних, нетихоокеанских держав – в том числе Британии и Франции. В том виде, как он был подписан, Манильский пакт казался антикоммунистическим документом не более чем антиколониальным.

Эта двусмысленность была очевидна для США. Поэтому Вашингтон сопроводил договор специальной оговоркой. В ней говорилось, что американские обязательства будут иметь силу только при коммунистической агрессии, а в других случаях США обязуются вступать только в консультации о принятии необходимых мер. Эта оговорка еще более подрывала эффективность договора.

Наконец, особым протоколом действие договора было в одностороннем порядке распространено на Камбоджу, Лаос и территорию Южного Вьетнама. В принципе США (но не Британия и Франция) рассчитывали на присоединение этих трех новых членов в будущем. Но немедленно это сделать было невозможно, так как Женевские соглашения 1954 г. по Индокитаю запрещали участие бывших французских колоний в военных блоках. Манильский пакт не мог стабилизировать регион.

Подготовка к принятию ФРГ в военно-политические
      структуры Запада

«Блокомания» становилась всеобщей тенденцией. Провал проекта ЕОС вызвал раздражение в Вашингтоне, но не поколебал его стремления добиться сплочения западноевропейских стран, что было {♦} невозможно без вовлечения ФРГ в многосторонние структуры сотрудничества с западными соседями и США. Мнение американской администрации разделяли в Лондоне и Париже. В сущности, Европейское оборонное сообщество казалось слабым образованием даже в момент оглашения плана о его формировании и даже по стратегическим понятиям 40-х годов. После ядерного испытания в СССР в 1949 г. и Корейской войны серьезным политикам становилось ясно, что многосторонний блок, не имеющий собственного ядерного оружия, обречен оставаться слабым. США были самой сильной военной державой Европы, хотя не были европейской страной. Британские и французские политики были готовы признать эту реальность. Крах ЕОС облегчил задачу усиления НАТО, ликвидировав конкуренцию европеистской и атлантической версий обеспечения европейской безопасности.

С сентября 1954 г. Британия стала обсуждать с французскими представителями идею включения ФРГ в Западный союз. Одновременно в Риме британские дипломаты прорабатывали вопрос о вхождении в Западный союз Италии. Франция не возражала против подобного расширения Брюссельского пакта, хотя вовлечение Германии и Италии в сотрудничество с Британией и Францией через структуры Западного союза отличалось от того, о чем пытались вести речь французы изначально. Брюссельский пакт был межгосударственным союзом, а в Париже пытались отстаивать идею «надгосударственной интеграции». Но Париж был согласен принять британские инициативы. Несмотря на очевидные, казалось бы, слабости «плана Хрущева», который формально продолжал обсуждаться, западные дипломаты опасались, что он может привлечь на свою сторону часть общественности ФРГ и помешать вовлечению Западной Германии в орбиту экономической и политической жизни Западной Европы. Вскоре повестка дня переговоров расширилась. Разговор пошел о принятии ФРГ не только в Западный союз, но и в НАТО.

В сентябре 1954 г. в Лондоне и Париже, в октябре – в Париже прошли многосторонние консультации стран-участниц Брюссельского пакта, а также США и Канады, в ходе которых были разработаны условия включения ФРГ и Италии в Брюссельский пакт, а ФРГ – в НАТО. Согласно подготовленным соглашениям Западный союз после включения в него ФРГ и Италии должен был бы называться Западноевропейским, а в его компетенцию стала бы входить дополнительная функция контроля за вооружениями ФРГ.

Подписание Парижских протоколов 1954 г.
      о вступлении ФРГ в Западный союз и НАТО

23 октября 1954 г. в Париже состоялось подписание протоколов о присоединении ФРГ к Брюссельскому пакту. В связи с этим в текст пакта были внесены изменения, и Западный союз стал официально называться Западноевропейским. Отдельным протоколом было оформлено присоединение ФРГ к Североатлантическому договору.  {♦} 

Парижские протоколы санкционировали создание западногерманской армии со своим генеральным штабом. Хотя они предусматривали создание в рамках Западноевропейского союза специального контрольного органа над вооружением, инспектирование должно было производиться органами НАТО.

Соглашения предусматривали сохранение на территории ФРГ оккупационных войск западных держав, которые «будут сотрудничать, для того чтобы мирными средствами достичь своей общей цели – создания объединенной Германии, которая, подобно Федеративной Республике, будет иметь либерально-демократическую конституцию и будет включена в европейское сообщество» При подписании протоколов правительства США, Великобритании и Франции сделали заявление о том, что они рассматривают правительство ФРГ как «единственное германское правительство», представляющее немецкий народ в международных отношениях. Парижские протоколы подлежали ратификации.

В день их подписания правительство ФРГ выступило с заявлением о том, что оно будет воздерживаться от действий, несовместимых со строго оборонительным характером парижских договоренностей и никогда не прибегнет к силе для объединения Германии или изменения границ ФРГ. ФРГ также приняла обязательство не производить и не иметь на вооружении оружие массового поражения (атомное, химическое, бактериологическое), некоторые типы тяжелого вооружения, крупные военные корабли и подводные лодки, бомбардировщики дальнего радиуса действия.

Концепция «двойного сдерживания»

Включение ФРГ в НАТО и Западноевропейский союз представляло большую ценность. До принятия Западной Германии обе структуры оставались «бумажными фантомами», поскольку у них «не было солдат». Ни Франция, ни Италия, ни страны Бенилюкса не имели возможности сформировать многочисленные армии, чтобы уравновешивать советское присутствие в Восточной Европе. Великобритания и США не желали иметь на материке воинские контингенты, за исключением символических. Поэтому создание германского бундесвера давало европейской и атлантической структурам безопасности необходимую для их успешного функционирования живую силу.

Вместе с тем, вхождение вооруженных сил Западной Германии в военно-политические структуры Запада позволяло союзным странам контролировать военную политику ФРГ, быть в курсе планов ее военного строительства и разработки военной доктрины. В косвенной форме включение ФРГ в НАТО означало «сдерживание» Западной Германии в немного меньшей степени, чем сдерживание СССР. Североатлантический альянс был нацелен на нейтрализацию наступательных устремлений Советского Союза и потенциальных реваншистских тенденций Германии. Эта двойная цель альянса и определяется в концепции «двойного сдерживания».  {♦} 

Присоединение ФРГ к западным структурам безопасности ускорило разрешение саарского вопроса. В октябре 1955 г. в Саарской области был проведен плебисцит. Предлагавшийся Францией «европейский статус» для Саара был отклонен. Большинство участников голосования высказалось за присоединении Саара к ФРГ. В 1957 г. он вошел в состав Западной Германии в качестве одной из ее земель.

Начало войны в Алжире (ноябрь 1954)

Успех объединительных усилий в Европе не заслонял тревог, связанных с положением в других частях мира: антиколониальные тенденции и нестабильность достигли Африки. Африканская часть французской колониальной империи стала распадаться вслед за индокитайской. В ноябре 1954 г. в Алжире началась антифранцузская освободительная война. Алжирцы требовали независимости.

Франция имела серьезные экономические интересы в Алжире. Но самое тяжелое состояло не в этом. В Алжире жило около миллиона французских поселенцев, многие из которых родились в Алжире и считали его своей родиной. Независимость Алжира означала для этих людей перспективу изгнания с земли, которую они привыкли считать своей, и возвращение во Францию, где им предстояло многое начинать сначала. Понятно, что «алжирские французы» были настроены на защиту своих интересов в Алжире. На их стороне были широкие круги политической элиты, да и общественности в целом, в самой Франции. Алжирская война еще больше ослабила международные позиции Франции и осложнила внутриполитическую ситуацию в стране, ресурсы которой были и до того сильно истощены войной в Индокитае. Тем не менее, французское правительство попыталось подавить восстание в Алжире силой.

Алжирское восстание было с сочувствием встречено во многих странах мира, но прежде всего в молодых государствах Азии и Африки. В поддержку независимости Алжира высказывался Советский Союз. Попытки Франции удержать под своей властью Алжир были скептически восприняты в США. В мире возникло движение солидарности с борьбой алжирцев. На этом фоне резонанс получила идея созыва международной конференции солидарности, в которой бы приняли участия страны, сумевшие освободиться от колониальной зависимости или находящиеся на этом пути. Поднималась волна антиимпериалистических, антиколониальных настроений, которые могли легко канализироваться в левореволюционное русло.

Создание Багдадского пакта

Ввиду этих событий западные державы считали необходимым консолидировать на антиреволюционной платформе умеренно-консервативные режимы в развивающихся странах. В Восточной Азии такого рода попытки вылились в создание блока СЕАТО. На Ближнем и Среднем Востоке сходная структура отсутствовала.

Еще в августе 1951 г. США, Великобритания, Франция и Турция обратились к арабским странам с предложением войти в состав {♦} «Союзного средневосточного командования» НАТО, однако ААГ отклонила это предложение. В 1953 г. США вновь реанимировали эту идею, однако лишь Ирак отнесся к ней положительно. Позиция его правящих кругов была умеренно позитивной, поскольку прежняя пробританская ориентация Ирака сильно дискредитировала иракское королевское правительство как внутри страны, так и в арабском мире, и вхождение в новую многостороннюю структуру казалось противовесом чрезмерной зависимости Ирака от Британии.

В сентябре 1954 г. премьер-министр Ирака Нури Сайд прибыл в Каир и пытался убедить Г.А.Насера изменить свое отношение к созданию на Ближнем Востоке военно-политического блока, в состав которого должны были бы войти арабские страны, Турция, Ирак и Пакистан. Нури Сайд утверждал, что такой блок станет мощным орудием борьбы с израильской агрессией. Г.А.Насер с ним категорически не согласился. Однако это не остановило Нури Сайда, и 24 февраля 1955 г. он подписал двусторонний ирако-турецкий Пакт о взаимном сотрудничестве, в соответствии с которым обе стороны приняли на себя коллективную ответственность за обеспечение безопасности и оборону региона. За этим последовало заключение аналогичных договоров Ирака с Ираном и Пакистаном, а также между последними двумя странами и Турцией. Вся эта система договоров привела к формированию организации Багдадского пакта (названа по месту подписания первого договора), структура которой в основном копировала структуру НАТО. Британия присоединилась к Багдадскому пакту через механизм британо-иракского соглашения от 4 апреля 1955 г., а США получили статус наблюдателя при новом блоке.

Под названием «Багдадский пакт» блок просуществовал до августа 1959 г. После того как в результате «иракской «революции» в 1958 г. (см. гл. 5) Ирак вышел из этой организации, Багдадский пакт был переименован в Организацию центрального договора (Central Treaty Organization, СЕНТО). Блок просуществовал до 1979 г., когда из него вышли Иран и Пакистан. В сложившейся ситуации Турция в том же году предложила принять официальное решение о его ликвидации.

Реакция Египта на создание организации Багдадского пакта была крайне негативной, ибо он, с точки зрения Каира, противоречил национальным интересам арабов и рассматривался как попытка воспрепятствовать деколонизации региона. Египет был поддержан всеми арабскими странами. Ни одна из них кроме Ирака к Багдадскому пакту не присоединилась. Однако попытка Египта добиться в ЛАГ осуждения действий Ирака успехом не увенчалась. С этого момента борьба против расширения Багдадского пакта стала одним из стратегических направлений внешней политики Египта.

Она осложнялась наметившимся резким обострением отношений Египта с Израилем. Хотя столкновения на линии египетско-израильского перемирия проходили постоянно, рейд израильских коммандос весной 1955 г., когда они захватили г. Газу и разгромили находив-{♦}шийся там египетский гарнизон, вызвал бурную реакцию египетского общественного мнения, поскольку продемонстрировал крайне слабую боеспособность вооруженных сил Египта. Оправдываясь, армейское командование объясняло свое поражение износом оружия и боевой техники. И действительно, они не обновлялись со времен арабо-израильской войны 1948 г. Более того, с 1951 г. Британия прекратила поставку запчастей в Египет, а соответствующих египетских военных производств фактически не существовало. Попытки Каира закупить вооружения в США и других западных странах не имели успеха. Лондон и Вашингтон пытались вынудить Египет присоединиться к Багдадскому пакту. Египетское руководство было раздражено давлением и склонялось к проведению более радикальной антизападной политики, в том числе под антиколониальными лозунгами.

Бандунгская конференция стран Азии и Африки

Инициаторами конференции стран Азии и Африки выступили Индия, Индонезия, Бирма (Мьянма), Пакистан и Цейлон (Шри-Ланка). В апреле 1955 г. конференция собралась в городе Бандунге (Индонезия). На ней присутствовали представители 29 государств, включая Японию, Южный и Северный Вьетнам. Шесть делегатов представляли Африканский континент. На конференцию не были допущены СССР, «белые страны» Тихоокеанского региона (Австралия и Новая Зеландия), а также Израиль, Северная и Южная Кореи, Тайвань и ЮАР.

Ключевую роль в обсуждениях в Бандунге играли Индия, Индонезия и Китайская Народная Республика. «Героем Бандунга» стал коммунистический Китай. Делегаты приветствовали в лице китайской делегации не торжество коммунистической идеи над идеей некоммунистической, а победу освободительной борьбы против чужеземцев, триумф угнетаемой азиатской страны и посрамление колонизаторов.

Отношение к Советскому Союзу со стороны делегатов в Бандунге было двойственным. С одной стороны, Москву обвиняли в угнетении азиатских народов СССР. С другой – сотрудничество с ней было выгодно использовать в интересах борьбы со старыми колониальными державами (Британией и Францией) и США. Соответственно, советская позиция в отношении решений конференции была тоже осторожной. СССР вычленял «объективное антиимпериалистическое содержание» решений в Бандунге и антиимпериалистический запал национально-освободительного процесса. Но советское руководство опасалось, что подъем национализма азиатских и африканских стран может возбудить националистические тенденции в среднеазиатских и закавказских республиках СССР. Сотрудничая с националистами, СССР старался направить пафос их борьбы против США и западных стран, придать ей антизападный характер.

В ходе конференции наметились и две разные тенденции в самом международном национально-освободительном движении: радикаль-{♦}но-революционная и умеренно-реформистская. Первая была представлена КНР и Египтом под руководством Г.А.Насера. Вторая – Индией, руководимой премьер-министром Дж.Неру. Эти тенденции существовали в развивающемся мире долгие десятилетия.

В заключительном коммюнике принципы «панча шила» были существенно дополнены, превратившись в 10 принципов мирного сосуществования и международных отношений: уважение прав человека, целей и принципов Устава ООН; уважение территориальной целостности; признание равенства всех рас и наций; отказ от интервенции и вмешательства во внутренние дела других стран; уважение права каждой страны на индивидуальную или коллективную оборону в соответствии с Уставом ООН; отказ от использования соглашений о коллективной обороне в частных интересах какой-либо из великих держав и от оказания нажима на другие страны; отказ от агрессии против территориальной целостности или политической независимости любой страны; урегулирование всех международных споров мирным путем; содействие взаимным интересам и сотрудничеству; уважение справедливости и международных обязательств.

Решения Бандунгской конференции носили компромиссный характер. Хотя многие делегаты настаивали на включении в итоговые документы положения о «полном неприсоединении» азиатских и африканских стран, то есть отказе от вхождения в союзы с неазиатскими странами, этот пункт в них не вошел, так как многие страны-участницы конференции (Филиппины, Пакистан и др.) уже имели союзные договоры с США или другими западными державами и не хотели ставить вопрос об их разрыве. Эти положения были развиты на Конференции солидарности народов Азии и Африки в Каире (1957), на которой была создана соответствующая организация; а также на Конференции независимых государств Африки в Аккре (1958) и конференциях народов Африки в Гане (1958) и Тунисе (1960).

Бандунгская конференция положила начало движению солидарности стран Азии и Африки. Но в более широком смысле ее значение состояло в том, что с нее фактически стала оформляться тенденция к неприсоединению, вскоре вылившаяся в широкое и довольно влиятельное движение общемирового характера, в которое вошли десятки молодых освободившихся стран, стремящихся строить свои международные отношения на принципе «равноудаленности» от главных центров мирового противостояния – США и СССР, НАТО и Варшавского блока. Официально движение неприсоединения оформилось как самостоятельное течение в 1961 г. на первой Конференции неприсоединившихся стран в Белграде.

Подписание Варшавского договора

Советское руководство в середине 50-х годов хорошо овладело тактикой «флангового давления» на оппонентов. Проигрывая Западу на многих направлениях европейской политики, оно старалось использовать в своих целях трудности, с которыми европейские страны {♦} и США сталкивались в других частях света. Тем не менее, европейское направление оставалось для СССР главным, так же как для Соединенных Штатов Америки.

Даже после подписания Парижских протоколов Москва не оставляла надежд убедить западные страны согласиться на решение германского вопроса по формуле «объединение-плюс-нейтрализация». В качестве компромисса СССР предлагал отложить ратификацию парижских соглашений. Однако отклика эти попытки на Западе не встречали. Нейтрализация Германии казалась Соединенным Штатам неприемлемой ценой за объединение. Слабая и невооруженная Германия, как полагали на Западе, не сможет быть противовесом советскому присутствию в Европе, тогда как западноевропейские страны без германских ресурсов в свою очередь будут не способны оказать сопротивление СССР в случае, если тот решится на них напасть. Понимая ситуацию, советская дипломатия стала готовить контрудар, развернув подготовку к созданию военно-политического блока восточноевропейских государств под началом СССР.

5 мая 1955 г. Парижские протоколы были ратифицированы западногерманским бундестагом, что означало правовое оформление присоединения ФРГ к Североатлантическому договору, предусмотренного протоколом 23 октября 1954 г. Протестуя против этого решения, 7 мая советское правительство заявило о денонсации советско-британского союзного договора 1942 г. и аналогичного договора СССР с Францией, подписанного в 1944 г. Тем самым формально разрушалась юридическая база сотрудничества Советского Союза с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции.

14 мая 1955 г. представители Советского Союза, Болгарии, Албании, Венгрии, ГДР, Польши и Чехословакии собрались в Варшаве на совещание по вопросам обеспечения мира и безопасности в Европе, на котором в качестве наблюдателя присутствовал представитель КНР. Здесь ими был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Договор предусматривал создание военно-политического оборонительного союза, проведение ими консультаций по военно-политическим вопросам, развитие экономических и культурных связей на основе уважения независимости, суверенитета и невмешательства во внутренние дела друг друга. В Договоре указывалось, что он был открыт для присоединения других государств независимо от их общественного и государственного строя. Военно-политическому объединению на западе Европы стало противостоять военно-политическое объединение на востоке.

В соответствии с Варшавским договором были созданы объединенные вооруженные силы (ОВС) стран-участниц и объединенное командование этими силами. Для проведения консультаций и рассмотрения вопросов, возникающих в связи с осуществлением договора, был образован политический консультативный комитет (ПКК), в котором каждое государство представлено членом правительства или другим специально назначенным представителем. Главнокоман-{♦}дующим ОВС было решено сделать военачальника от СССР. Первым этот пост занял маршал Советского Союза И.С.Конев. Его заместителями стали министры обороны и другие военные руководители всех стран-членов ОВД. Варшавский договор носил характер регионального соглашения о самообороне в соответствии со статьей 52 Устава ООН. Он продлевался дважды – в 1975 и 1985 гг.

Неафишируемой целью создания ОВД было обеспечение юридической базы для сохранения советских войск в союзных странах. Особенно это касалось Венгрии и Румынии, поскольку в случае заключения договора СССР с Австрией и нормализации ситуации вокруг этой страны советские войска из двух названных стран пришлось бы вывести ввиду уже и формального отсутствия для них угрозу со стороны западных соседей.

Разрешение австрийской проблемы

Стремясь подтвердить серьезность своих намерений в отношении реконструкции Европы и одновременно отвлечь Запад от форсированного включения ФРГ в НАТО, Москва начала в апреле 1955 г. переговоры с правительством Австрии, ключевыми положениям которых были вывод советских войск с австрийской территории и восстановление в полном объеме суверенитета Австрии.

Делегация Австрии, понимая важность и, возможно, кратковременность настроя Москвы на проявление «мягкости», довольно легко пошла на принятие обязательств не вступать ни в какие союзы со своими соседями, не допускать создания на своей территории иностранных баз. Австрия также заявляла о намерении следовать в международных отношениях самостоятельным курсом, что должно было сопровождаться принятием Австрией на себя обязательства проводить линию постоянного нейтралитета. Не вызвало споров и предложение включить в будущий договор пункт о запрещении аншлюса Австрии.

Эти положения были закреплены 15 мая 1955 г. подписанием между СССР, США, Великобританией, Францией и Австрией пятистороннего Государственного договора о восстановлении независимой демократической Австрии. Его текст был предварительно обсужден советскими представителями с послами США, Великобритании и Франции с участием представителя Австрии. Договор оговорил запрещение присоединения Австрии к Германии.

В соответствии с Договором по предложению правительства Австрии 26 октября 1955 г. австрийский парламент принял закон о постоянном нейтралитете. В декабре 1955 г. правительства СССР, США, Великобритании и Франции сообщили о признании ими постоянного нейтралитета Австрии. С территории страны были выведены советские войска, так же как и войска западных стран. Единство страны было восстановлено. К Австрии была впервые применена формула «объединение-плюс-нейтрализация», которую СССР безуспешно стремился применить к Германии.  {♦} 

Нормализация отношений СССР с Югославией

С весны 1953 г. советское руководство стало предпринимать меры по нормализации отношений с Белградом. Была прекращена кампания критики «клики Тито». В июне 1953 г. стороны снова обменялись послами (послы были отозваны во время конфликта, хотя дипломатические отношения между странами сохранялись). Затем был подписан ряд торговых и платежных соглашений. В 1954 г. в Москве по инициативе Н.С.Хрущева была создана специальная комиссия для изучения югославского вопроса. Она должна была заключить, является Югославия «социалистической» или «капиталистической», чтобы исходя из этого решить, как строить с ней отношения. В отличие от В.М.Молотова (в 1953 г. он снова стал министром иностранных дел СССР вместо А.Я.Вышинского), считавшего, что эти отношения нужно строить как с любым другим буржуазным государством, Хрущев полагал, что Югославию нужно «вернуть в социалистический лагерь». Он решил (вопреки сопротивлению В.М.Молотова) первым поехать в Белград, чтобы принести извинения И.Б.Тито за допущенные при И.В.Сталине промахи.

Визит первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева и председателя Совета министров СССР НА.Булганина в Югославию состоялся в конце мая – начале июня 1955 г. В материалах по итогам визита стороны признали друг друга социалистическими странами, хотя идею единого, солидарного и сплоченного «социалистического лагеря» Белград не признал. Подписанная в ходе визита совместная декларация зафиксировала нормализацию советско-югославских отношений на принципах взаимного уважения суверенитета, независимости, равноправия и невмешательства во внутренние дела. Это означало, что основой межгосударственных отношений двух стран признавался не принцип «пролетарского интернационализма» (как в отношениях СССР с другими социалистическими государствами), а принцип «мирного сосуществования» (как в развитии связей с капиталистическими и развивающимися странами). Москва фактически согласилась уважать особый статус Югославии как страны, стоящей в международной политике на промежуточной платформе между СССР и странами Запада. Москва также фактически впервые признала, что советская модель социализма не является единственно возможной.

Конференция стран ЕОУС в Мессине (июнь 1955)

К лету 1955 г. шок от провала проекта ЕОС прошел. Западноевропейские страны смирились с реальностью: сотрудничество в обеспечении безопасности на европейской основе несостоятельно, и его надо перевести в евроатлантическое русло. Это не означало отказа от европейской интеграционной идеи как таковой. Лидеры материковой Европы решили продолжить наднациональное взаимодействие – но в экономической сфере. «Экономизация» интеграционной концепции Западной Европы наметился на встрече шести стран ЕОУС в Мессине (Италия) 1-2 июня 1955 г. Главным на {♦} конференции было решение о создании комитета экспертов, задачей которого стала разработка концепции экономико-политической интеграции Западной Европы с акцентом на сотрудничестве в развитии единого европейского рынка. Это направление интеграции стало впоследствии магистральным.

На конференции был уделено много внимания сотрудничеству в области энергетики, прежде всего в сфере мирного использования атома. Были сформулированы цели в области экономической политики стран-участниц, первоочередными из которых были создание свободного от таможенных пошлин и количественных ограничений «общего рынка».

Конференция в Мессине положила начало новому этапу интеграции. Укрепление положения Западной Европы в мировой экономике, положительные сдвиги в экономической структуре западноевропейских стран, углубляющаяся специализация, автоматизация производства, ускорившаяся научно-технической революцией, концентрация производства и создание крупных предприятий требовали разрыва тесных рамок национальных рынков и сотрудничества в международном масштабе. Опыт деятельности ЕОУС давал надежду на успех. Было замечено, что рост взаимной торговли продукцией ЕОУС между шестью входящими в него странами намного опережал общий рост объема торговли между ними.

Женевский саммит (июль 1955)

Советские инициативы в отношении Германии, частичное смягчение позиций в отношениях с Турцией, корейском вопросе, и, конечно, гибкость при разрешении «проблемы Австрии» обеспечили политико-психологический успех советскому мирному наступлению. Нельзя сказать, что общественное мнение Запада стало доверять Москве. Но даже консервативные политики, особенно в Европе, понимали, что в СССР начались серьезные изменения, смысла которых в западных столицах не могли уяснить. Советской дипломатии в международных делах удалось отчасти перехватить инициативу. Западные лидеры должны были стараться вернуть эту инициативу себе.

Это было особенно важно для Великобритании, где в мае 1955 г. должны были состояться очередные выборы. Премьер-министр У.Черчилль не хотел идти на них под аккомпанемент критики за косность и неумение приспосабливаться к изменившимся международным реалиям – главным из которых была новая внешняя политика СССР. На смягчении подхода к отношениям с Москвой настаивал британский министр иностранных дел А.Иден, который рассчитывал вскоре стать премьером, так как У.Черчилль был тяжело болен. А.Идену было важно козырнуть перед избирателями броской внешнеполитической инициативой. Таковой стало предложение Великобритании созвать в июне 1955 г. четырехстороннее совещание на высшем уровне в Женеве.  {♦} 

Д.Эйзенхауэр и, в еще большей степени, Дж.Ф.Даллес не видели смысла в его проведении, поскольку считали политику СССР по-прежнему экспансионистской. Однако британская сторона настаивала и в конце концов смогла убедить Вашингтон поддержать ее предложение. За созыв конференции высказались в Париже и Москве.

18 июля совещание в Женеве открылась. Московская делегация попыталась вернуться к обсуждению германского вопроса, уже согласившись признать статус-кво в Германии, то есть фактическое существование двух германских государств. Советская сторона представила план обеспечения коллективной безопасности в Европе. Он состоял из двух частей. Первая – предусматривала заключение многостороннего договора с участием ГДР и ФРГ. Страны-участницы договора должны были принять на себя обязательство отказаться от применения силы в решении международных споров. (В 1975 г. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе вобрал в себя эту идею.) Вторая часть советского проекта намечала в перспективе после подписания общеевропейского договора формирование системы гарантийных обязательств по обеспечению военно-политической безопасности для всех европейских стран. По мере формирования такой системы предполагалось распустить имевшиеся в Европе военные блоки. Предложения Москвы не были приняты.

Американская делегация видела перспективу решения германской проблемы иначе. Вашингтон предлагал провести в обеих частях Германии свободные выборы, зная после событий 1953 г. в ГДР о недовольстве восточногерманского населения коммунистическим правлением. Затем, как рассуждала американская сторона, с учетом итогов выборов немцы сами решат, оставаться им в НАТО или Варшавском договоре. Тогда можно будет заключать общий договор о коллективной безопасности в Европе с участием такой Германии, какой она окажется после выборов. Эта схема была поддержана Францией и Британией, но она оказалась неприемлемой для СССР.

Споры разгорелись и по вопросу о принципе «открытого неба», который поставила на обсуждение делегация США. Американская сторона предлагала в качестве меры доверия разрешить свободные полеты самолетов-разведчиков и проведение аэрофотосъемок территории всех государств. Советская сторона была готова согласиться на аэрофотосъемки только в зоне шириной 800 км по обе стороны линии соприкосновения вооруженных сил НАТО и ОВД – таким образом, что территория СССР фактически в эту зону не попадала. Западные страны высказались против.

Женевский саммит не дал практических результатов. Но он оказалась первой крупной инициативой по развитию диалога между противостоящими военно-политическими группировками после окончания Второй мировой войны. Конференция имела значение как выражение настроя противоборствующих стран на разрешение споров через обсуждение, переговоры и компромисс. В этом состоял «дух Женевы».  {♦} 

Нормализация отношений Советского Союза с ФРГ

Несмотря на то что надежды найти взаимопонимание с Западом рассеялись, советское руководство после женевского совещания осталось на позиции признания статус-кво в Европе. Не выходя за ее рамки, дипломатия СССР попробовала отработать возможность повторения сценария «рапалльской» политики развития особых связей с Западной Германией.

Еще 25 января 1955 г. Советский Союз, несмотря на отсутствие мирного договора с Германией, указом президиума Верховного совета СССР объявил о прекращении состояния войны с ней. В сентябре 1955 г. в Москву был приглашен канцлер ФРГ К.Аденауэр. Основным вопросом предстоящих обсуждения должно было стать установление дипломатических отношений двух государств. (Дипотношения СССР с ГДР были установлены еще в марте 1954 г.)

В ходе переговоров было достигнуто решение об установлении обоими государствами дипотношений без предварительных условий. Советское правительство подчеркнуло, что рассматривает ФРГ как часть Германии, другой частью которой является ГДР. К.Аденауэр со своей стороны заявил, что его правительство «представляет весь немецкий народ». Хотя каждая из сторон осталась при своем мнении, нормальные отношения между ФРГ и СССР были установлены, а состояние войны – официально прекращено. Одновременно было подписано соглашение о репатриации в ФРГ находившихся в СССР со времени Второй мировой войны германских военнопленных.

Нормализация отношений ФРГ и СССР не привела к смягчению западногерманской позиции по вопросу объединения Германии. ФРГ по-прежнему провозглашала себя единственным представителем немецкого народа, считая ГДР незаконным образованием и отказываясь иметь с ней дело. Осенью 1955 г. западногерманское правительство огласило «доктрину Хальштейна» (по имени министра иностранных дел ФРГ Вальтера Хальштейна), в соответствии с которой ФРГ заявляла о намерении разорвать дипломатические отношения с любой страной мира, которая согласится официально признать правительство ГДР.

* * *

Начало 50-х годов было временем важнейших международно-политических сдвигов. За десятилетие 1945-1955 гг. структурно оформилась биполярность – в мире образовалось два центра влияния, два военно-политических блока во главе с США и СССР. Эти блоки находились между собой во враждебных отношениях. Их противостояние прежде всего имело место в Европе, но оно все более явно проявляло себя и в зоне молодых освободившихся стран – пока еще преимущественно Восточной Азии.

Опасность международной стратегической ситуации заключалась в том, что конфронтация блоков развивалась на фоне эволюции систем вооружений, появления более разрушительных их систем и гонки во-{♦}оружений – ядерных и термоядерных. Противостоящие стороны плохо понимали возможные катастрофические последствия ядерной войны. Тем более значимыми были перемены, которые стали происходить во внешней политике СССР после прихода к власти Н.С.Хрущева. Дипломатия СССР после 1953 г. способствовала оздоровлению международной обстановки и ослаблению напряженности, достигшей опасно высокого уровня во время Корейской войны 1950-1953 гг. Однако в целом уровень взаимного недоверия между Москвой и западными столицами оставался высоким. Самой тревожной чертой международной ситуации была безрассудно высокая готовность высшего руководства ядерных держав – главным образом США и СССР – прибегать в кризисных ситуациях к угрозам применить ядерное оружие.

Литература

Ванденберге И. Историческое недоразумение. Холодная война. 1917 – 1990. М.: Международные отношения, 1996.

Калъвокоресси П. Мировая политика после 1945. Т. 1. М., 2000.

Филитов A.M. Германский вопрос. От раскола к объединению. М.: Международные отношения, 1993.

Crockatt R. The Fifty Years. The United States and the Soviet Union in World Politics, 1941-1991. L.; N.Y.: Routledge, 1995.

Kniazhinsky V. West European Integration: its Policies and International Relations. M.: Progress Publishers, 1984.

Trachtenberg M. Constructed Peace. The Making of European Settlement. 1945-1963. Princeton: Princeton University Press, 1999.

Zubok V., Pleshakov K. Inside the Kremlin's Cold War. From Stalin to Khrushev. Cambridge; London: Harvard University Press, 1996.